Необыкновенные приключения Карика и Вали

– Карик! Ка-арик! – испуганно закричала девочка. – Скорей! Сюда! Ко мне!

Она кричала что было силы, но голос её не мог пробиться сквозь мягкие, толстые стены. Казалось, что она кричала, уткнувшись лицом в пуховую подушку.

Этот придушенный, еле слышный крик, точно отголосок далёкого эха, донёсся до Карика. Он остановился, прислушался. Ему показалось, что где-то, далеко-далеко за холмами, кричит Иван Гермогенович.

– Ага! – обрадовался Карик. – Идёт сюда. Нашёл нас всё-таки.

Он быстро взбежал на высокий пригорок и снова, сложив руки рупором, закричал:

– Зде-есь! Сю-юда! Мы здесь!

В ответ только гукнула ночная птица.

У подножия холма с шумом катилась река. Волны плескались о берег. Мягко шуршал осыпающийся с обрыва песок.

«Откуда же он кричал? – думал Карик. – Справа или слева?»

Он постоял немного и снова крикнул.

Но никто не отозвался. Он крикнул ещё и ещё раз, повёртываясь в разные стороны.

Напрасно. Ему не ответил никто.

Карик нахмурился.

– Нет. Должно быть, мне показалось.

Он взглянул на тёмную рощу, где осталась Валя, и громко сказал:

– Валя, ты слышала? Как будто бы Иван Гермогенович кричал? Слышала ты или нет?

Но на этот раз и Валя не ответила Карику.

«Ну, не хватает ещё, чтобы и она пропала!» – подумал Карик и крикнул погромче:

– Ва-аля!

С обрыва упал в воду камень. Карик вздрогнул, оглянулся, постоял немного и снова крикнул:

– Ва-аль-ка-а-а!

Валя не отвечала.

«Ну вот, говорил ей, чтоб сидела на дереве и ждала, а она ушла куда-то… Свяжешься с девчонками – сам не рад будешь».

И он не спеша пошёл через поле к роще.

Но вот и роща.

Карик подошёл к деревьям. Задрав голову, он посмотрел на густые вершины.

Утренний ветерок тихо покачивал широкие листья, из которых выглядывали огромные жёлтые шары.

Вали на деревьях не было.

«Где же она?» – совсем растерялся Карик.

Он крикнул ещё раз и ещё раз, но только ветер прошумел ему в ответ.

Валя не отзывалась.

Карик прикусил губу, остановился и задумался:

«Валя не могла убежать далеко. Значит?.. Значит, её кто-то схватил, утащил куда-то, а может быть… сожрал».

Карик даже вздрогнул.

«Ах, если бы здесь был Иван Гермогенович! Он непременно что-нибудь придумал бы, непременно нашёл бы Валю».

Карик беспомощно огляделся.

Вокруг лежали безмолвные холмы. Холодное небо висело над мёртвыми песками. Тоскливо шумел голый, высохший лес на соседнем пригорке.

Над головой со свистом мчались куда-то исполинские жуки, задевая крыльями уродливые деревья.

Всё кругом было каким-то чужим, непривычным, страшным.

Карик вздрогнул и с пронзительным криком побежал вперёд, не разбирая дороги.

* * *

Перед рассветом Иван Гермогенович проснулся от страшного холода. Он придвинулся к стенке, но тотчас же отскочил от неё, точно ужаленный. Роговая стенка раковины была холодна как лёд. Спать в таком леднике было совсем невозможно. Иван Гермогенович выбрался из раковины и принялся бегать вокруг неё, стараясь хоть немного согреться.

Ещё светила луна.

Холодный ветер дул в лицо, в спину, поднимал тучи мелких камней, и камни больно хлестали по рукам и ногам.

– Ну и ночка! – ворчал профессор. – Хорошо ещё, что ребята устроились в тёплом месте.

Он решил посмотреть: как-то они спят в орехе? Удобно ли им? Спокойно ли? И, дрожа от стужи, пошёл к реке.

Бледная луна освещала голый пригорок с одиноким сухим деревом на вершине. Профессор взбежал на пригорок и растерянно огляделся.

Пригорок был пуст.

Сухое искривлённое дерево скрипело на ветру, грустно шурша высохшими листьями. Чёрные тени листьев печально ползали по холодной земле.

– Странно… Очень странно… – пробормотал Иван Гермогенович.

Он прекрасно запомнил, что здесь, на этом самом месте, лежал огромный орех. Вот и неглубокая впадина, вдавленная его круглыми боками. Ну конечно, это то самое место. Сомнений быть не могло.

Профессор наклонился к земле и принялся внимательно рассматривать её.

От впадины к реке тянулась широкая полоса, как будто здесь протащили совсем недавно тяжёлую кладь.

Профессор, вытянув шею и поминутно нагибаясь, пошёл по следу.

След довёл до реки.

Иван Гермогенович остановился на самом краю обрыва и задумчиво посмотрел вниз, на чёрную реку, которая с шумом катила свои воды.

Дальше идти было некуда.

Пощипывая бороду и хмуря брови, он стоял над обрывом, разговаривая сам с собой.

– Если бы кто-нибудь напал на них, они бы закричали, позвали бы меня. Я всегда сплю так чутко и непременно услышал бы их. Но что же тогда случилось? Утащил кто-нибудь орех, что ли? Да нет. Кому нужен старый испорченный орех? Чепуха. Всё дело значительно проще: орех сдуло в воду.

Профессор быстро спустился к реке.

Куда же, однако, понесло орех? Вправо? Влево?

Иван Гермогенович поднял кусочек сухого листа и бросил его в воду.

Течение подхватило листок, закружило и помчало, подбрасывая на пенящихся волнах.

Профессор побежал по берегу в ту сторону, куда понесло листок.

Лес подступал к самой реке. Профессор то пробирался сквозь чащу, то шёл по воде, тёплой, как парное молоко.

Ночь была светлая, лунная. Только у берегов, где густо росли высокие травяные деревья, лежали чёрной полосой широкие тени.