Неоконченный портрет

– Мама, ты дашь мне кусок веревки, на которой повесился Рамбольт?

– Кто сказал тебе про Рамбольта? – рассердилась мама. – Я же запретила тебе говорить.

Селия вытаращила глаза, в который раз за сегодняшний день слыша удивительные вещи.

– Сюзанна сказала. А еще она сказала, что веревка от висельника приносит счастье.

Мама вдруг улыбнулась – и не смогла сдержать смеха.

– Почему ты смеешься, мама?

– Потому что я так давно была девятилетней девочкой, что забыла, как это.

Перед сном Селия вспомнила один загадочный эпизод. Однажды Сюзанна, купаясь в море, чуть не утонула. Другие слуги со смехом говорили:

– Тебе суждено быть повешенной, милочка.

Утопленники и висельники – какая-то есть между ними связь…

«Я бы лучше утонула», – думала Селия, засыпая.

«Милая бабушка, – писала Селия на следующий день, – большое спасибо за книгу сказок. Она мне очень понравилась. Голди здоров и шлет привет. Передай, пожалуйста, от меня привет Саре, Мэри, Кейт и Бедняжке мисс Беннет. У нас в саду расцвел исландский мак. Садовник повесился вчера в конюшне. Папа лежит в постели, но мама говорит, что ему лучше. Мы с Раунси будем печь мои плетенки и домики. Целую тебя крепко. Селия».

4

Отец Селии умер, когда ей было десять лет. Это случилось в доме его матери в Уимблдоне. Перед смертью он несколько месяцев не вставал с постели и при нем постоянно находились две сиделки. Селия привыкла теперь видеть папу больным. Мама всегда говорила о том, что они будут делать, когда он выздоровеет.

Селии и в голову не приходило, что папа может умереть. Она поднималась по лестнице, когда дверь комнаты больного отворилась и вышла мама. Такую маму Селия видела впервые.

Впоследствии ей на ум пришло сравнение с листком, гонимым ветром. Мамины руки были воздеты к небу, она что-то неразборчиво бормотала. Не видя Селии, она распахнула дверь своей комнаты и исчезла внутри. Сиделка вышла вслед за мамой на лестницу, где, открыв от изумления рот, стояла Селия.

– Что это с мамой?

– Тише, детка. Твой отец на небе.

– Папа умер и улетел на небо?

– Да. Будь умницей, ты должна стать утешением маме.

Сиделка скрылась в комнате Мириам.

Селию словно оглушили. Враз онемев и оглохнув, она побрела в сад. Как же это? Папа… умер?

Мир ее счастья пошатнулся.

Папа… Но вокруг ничего не изменилось. Она вздрогнула. Это было похоже на кошмар со Стрелком – все в порядке, а потом вдруг появлялся он. Ее взгляд скользил по саду – дорожки, бук – все как прежде, но что-то не то. Все меняется, все может случиться.

Неужели папа теперь на небе? И счастлив?

О, папа…

Селия заплакала и пошла обратно к дому.

Жалюзи были опущены. В столовой сидела бабушка и писала письма. Иногда слеза пробегала по ее щеке, и она вытирала ее носовым платком.

– Ну что, моя бедная крошка? – сказала она, увидев Селию. – Не надо горевать. Это Божья воля.

– Почему жалюзи опущены? – спросила Селия. Ей не нравилось, что дом стал чужим и темным, как будто он тоже изменился.

– В знак уважения, – сказала бабушка.

Порывшись в кармане, она достала черносмородинную пастилку – любимое лакомство Селии.

Селия взяла, поблагодарила бабушку, но есть пастилку не стала, чувствуя, что сейчас не время. Она сидела с пастилкой в кулаке и смотрела на бабушку. Бабушка продолжала писать бесконечные письма – письма на бумаге с траурной черной каймой.

5

Два дня мама была очень больна. Накрахмаленная чопорная сиделка шептала на ухо бабушке:

– Нервное напряжение… не может поверить… нервный шок… нужен полный покой.

Селии сказали, что она может пойти повидать маму.

В комнате царил полумрак. Мама лежала на боку, ее темные волосы с проседью разметались по подушке, взгляд – горящий, безумный – был устремлен на что-то позади Селии.

– Вот ваша дорогая девочка, – произнесла сиделка тоном классной наставницы.

Мама улыбнулась Селии, не видя ее, так, словно ее вообще не было в комнате.

Сиделка и бабушка проинструктировали Селию заранее.

– Мамочка, милая, папа теперь на небе, ему там хорошо. Если бы ты знала, как он там счастлив, ты бы не хотела, чтобы он вернулся. – Селия говорила, как ее научили.

Мама неожиданно рассмеялась:

– О, Джон, как я хочу, чтобы ты ко мне вернулся! Если бы только бы мог услышать!

Мириам приподнялась на локте, ее лицо было одновременно диким и прекрасным.

Сиделка поскорее выставила девочку из комнаты. Селия слышала, как она говорит маме:

– Запомните, дорогая: вы должны жить ради своих детей.

И мама отвечала странным чужим голосом:

– Да, я знаю. Я должна жить ради моих детей. Не нужно мне это все время повторять.

Селия спустилась в гостиную. В гостиной на стене висели две разукрашенные гравюры. Одна называлась «Несчастная мать», а другая – «Счастливый отец». О второй Селия особо не задумывалась: изображенный там женоподобный мужчина совсем не напоминал ее отца – ни счастливого, ни какого-либо еще. Но женщина на первой гравюре – обезумевшая от горя мать, с растрепанными волосами, прижимающая к себе детей – была вылитая мама. Да, несчастная мать, со странным удовлетворением подумала Селия, одобрительно кивнув головой.

6