Неоновые росчерки

— Знаю, но так ты быстрее сможешь меня понять и осознать свое положение.

— Какое ещё положение? — рассердился Лавр. — Что вы вообще городите?!

— Лавр, известный вам Панкрат Рындин, — деликатно вмешалась я, — согласился раскрыть подробности своего сотрудничества и в точности описал дни, когда встречался с вами и с Жанной Микадзе.

— Любопытная фантазия у этого старикана, — с показательным презрением фыркнул помощник Жанны.

«Ишь какой упёртый, — подумала я, — думает, показательное презрение и насмешка позволят ему заставить нас поверить, что он не понимает о чём речь. Убогий дилетант».

— Как насчет того, что именно вы ездили улаживать дела с полицией некоторых ОВД Москвы, когда там находили очередные изуродованные тела, — проговорила я, — что вы скажете о ваших контактах с такими адвокатами, как Белохвостов и Рыбников, которые должны были, в случае чего, отмазать всех братьев? Но в тот раз обошлось.

Я не особо напрягалась, просто пересказывая обомлевшему Лавру его же собственные воспоминания.

— Что вы скажете о майоре Поддубном, с которым вы лично встречались и договаривались, чтобы очередное убийство повесили на недавно арестованного бездомного? Очень удобно. Один бездомный пытал и убил другого, предварительно опутав тело несчастного светящимися гирляндами. А хотя, нет. Вы же убедились, чтобы упоминание гирлянд не встречалось ни в одном судебно-медицинском отчете.

Я, не удержавшись, добавила немного язвительности в свои слова. Я ощущала некое злорадное торжество, видя, как Лавр осознает, что нам известны такие стороны его жизни.

— П-послушайте… — начал он, но голос его дрогнул.

Он заерзал на сиденье. Взволнованно посмотрел на Стаса, встревоженно оглянулся на меня.

— Вы… Вы понимаете… Это всё…

— Это далеко не всё, — сказала я, — ваш племянник, неделю назад сбил насмерть пешехода, уважаемую пожилую учительницу. Дело замяли, потому что вы велели запугать троих свидетелей того происшествия. И ещё… Жанна про это ничего не знает.

Стас улыбался, молча и торжествующе. Я перехватила его взгляд, Корнилов, незаметно для Лавра, подмигнул мне. Я чуть улыбнулась и договорила:

— И ещё, нам известно, как вы вчера весело провели время в компании одной девушки. Вроде бы она дочь одного из генералов полиции… Очень удачная могла бы быть партия. Как вы считаете? Жаль только, что Жанна, ваш главный покровитель и любовница, явно не оценит вашего желания устроить свою жизнь.

Лавр молчал, совершая шумные глотки и ежесекундно вытирая пот со лба.

— Что вам ***ть обоим от меня нужно?!

— Свидетельства, — пожал плечами Стас.

— К-какие свидетельства? — слабеющим и подрагивающим голосом, спросил Лавр.

— Содействия Жанны с тремя убийцами и их отцом, Панкратом Рындиным. То, что Жанна фактически выступала заказчиком уже шести убийств, — неторопливо и степенно проговорил Стас.

— Лавр, — я чуть наклонилась сзади и проговорила мягко и сочувственно, — то что Жанна сядет, лишь вопрос времени. Но… вам то зачем? Вы молоды, у вас впереди блестящая карьера судьи, перед вами открываются блестящие перспективы… Вы уверены, что прихоть и преступные методы Жанны стоят ваших амбиций и не сбывшейся мечты?

Я вздохнула и продолжила.

— Я не буду говорить, что мы переживаем за вас или нам будет вас жаль. Но… Это же непроходимая глупость — потакать Жанне и вместе с ней идти в тюрьму. Микадзе, можете не сомневаться, сумеет выторговать себе нужного адвоката, симпатии и связи в минюсте помогут ей получить гора-аздо меньший срок и в куда более комфортной тюрьме. А вы… Кто позаботиться о вас? Подумайте… Если вы сейчас уверенны, что в случае чего, Жанна вас не бросит и будет ратовать за вас, как за себя, то… можете открывать дверцу и уходить прямо сейчас.

Я откинулась на сидение и «добила» помощника Жанны:

— Вашей матери, которая два года назад еле пережила гибель вашей сестры на одном из горных курортов, будет очень «здорово» узнать о том, что единственный сын присел на добрых полтора-два десятка лет. Что она и двое ваших племянников, один из которых ещё учиться в школе, будут делать, когда единственный кормилец окажется за решеткой с очень маленькими шансами выйти на свободу невредимым?

Я чувствовала себя отвратительно. Это было мерзко, то что я делала. Мерзко так давить на человека, да ещё затрагивать семью. Я старалась держаться невозмутимо, игнорируя ядовитое и гадкое чувство, разливающееся в сознании.

Как я скатилась до такого?

Но у нас и правда нет времени на «нежности» с Лавром. Его необходимо именно «задавить», чтобы он начал говорить, чтобы испугался и выдал всё, что знал. Только так, Стас сможет получить ордер на арест Жанны, в ближайшие двенадцать часов, тем самым не дав Микадзе ни сбежать, ни спрятаться, ни подготовиться к «обороне».

И Лавр сдался.

С поникшей головой, то и дело запинаясь, он рассказал. Не могу с уверенностью сказать, что он был до конца искренен, но согласно его воспоминаниям он рассказал о большей части преступных действия своей начальницы.