Неоновые росчерки

Он вывалился из туалета, дико крича, держась за живот и упал, корчась от вполне реальных болей в плевральной полости.

Сначала, ему конечно не поверили. Подбежавшие охранники начали расталкивать его и требовать, чтобы он перестал притворяться.

— Эй, туловище, хорош комедию ломать! — орал кто-то, стоя возле него.

Чей-то ботинок ударил Полунина по ногам.

— Вставай давай, артист.

— Слышь, Егор, кажись это… он не придуривается.

— Да ладно!

— Чё, «ладно»?! Сам посмотри! — нервно воскликнул второй охранник. — Не, как хочешь! Я вызываю доктора.

Полунин, услышал знакомое шипение и чуть слышное потрескивание рации.

— Это четвёртый блок! У нас тут один ЗК корчиться и орет, как резанный. Ему как-то очень ****во…

Надо отдать должное, в тюремный лазарет его доставили очень оперативно и немедленно начали оказывать помощь. На это и был циничный расчет Полунина. Он знал, что его спасут. Потому что четыре раза проверил эффективность работы сотрудников лазарета. Он должен был убедиться, что в случае реализации его плана, ему окажут надлежащую медицинскую помощь. Поэтому он и отравил тех четырёх придурков из соседних камер. Начальство тюрьмы провело два масштабных обыска в камерах заключенных, но так и не смогли отыскать следов инсектицида, который Полунин подсыпал в еду своих «коллег».

Чувствуя сильнейшее головокружение, болезненную тошноту и нарастающую слабость Полунин наблюдал за врачами, которые метались вокруг него.

Ему пришлось вынести неприятную процедуру промывания и пережить действие рвотных средств. Ему дали активированный уголь и поставили капельницу с физраствором.

— Подготовьте мне два куба метронидазола и ноль, пять амфотерицин Б! — крикнул низкорослый врач в огромных очках.

Он касался своей сухой ладонью лба Леонида и щупал пульс.

— Даже не надейся тут у меня в мою смену ласты завернуть, — бормотал доктор, пока никто не слышал. — Я тебе сдохнуть не дам. Понимаю, что тебе этого, наверное, хочется, но давай-ка лучше после завтра, когда Федорыч будет дежурить…

Через час, когда его состояние стабилизировали и оставили наедине с капельницей и медицинскими приборами, настала пора для второй части плана.

Рядом с лазаретом для зеков находилась больница для надзирателей и офицеров ФСИН*(Федеральная служба исполнения наказаний).

Перебраться туда из тюремного лазарета, если знать, как, было не так уж и трудно.

Хотя Полунина ещё серьёзно подташнивало, он раздобыл белый халат, а потом сумел пробраться на чердачное помещение. А уже оттуда, использовав украденные недавно ключи, он перебрался в соседнее больничное отделение.

И вот здесь Леониду пришлось проявить осторожность.

Охраны здесь было мало, всего четыре человека, да и те только на входах.

Избегая встречи с докторами, которые могли узнать в нем ряженого «врача», Полунин пробрался в палату с тяжело больными офицерами.

Его одолевали накатывающие волны нервозной паники. Леониду с большим усилием удавалось сохранять в голове весь план действий и на ходу просчитывать возможные осложнения.

Но осложнений не возникло. Все оказалось настолько легко и глупо, что Полунин даже нервно хихикнул, пока спешно переодевался в офицерскую униформу в одной из палат. А трое офицеров ФСИН, лежавшие здесь, мирно посапывали под воздействием целого ряда препаратов.

Не кем не замеченный и не остановленный Полунин выбрался из лазарета, браво и уверенно шагая в униформе.

Он шел по тюремной территории с показательной уверенностью и хмурым, задумчивым лицом. Под офицерским кителем тело Полунина истекало потом от надсадного чувства оголтелой опасности. Каждый встреченный охранник в синей униформе, каждый патруль и офицер заставляли дыхание Полунина застревать в горле. Каждый раз, когда ему смотрели в лицо, проходящие мимо сотрудники ФСИН у него на пару мгновений замирало сердцебиение.

КПП тюрьмы был уже совсем близко. У Полунина, от переживаний, начали дрожать и слабеть ноги. Леонид упрямо сцепив зубы и плотно сжав губы двигался к выходу с территории исправительной колонии общего режима.

От растущего судорожного напряжения у него начали пульсировать глазные яблоки и слезиться глаза. Сердце истерично лягало его в грудь изнутри, сбивая дыхание и вселяя дурманящее чувство страха. Полунин изо всех сил старался не выдавать себя.

Он шёл по тоннелю, между высоких решетчатых стен со спиралями колючей проволоки. Поддавшись нервному наитию Полунин взглянул в сторону, на заключенных. Несколько десятков мужчин в оранжевых робах и белых майках прогуливались по огороженной территории. Кто-то занимался на старых тренажерах, некоторые просто болтали, остальные развлекали себя чем могли.

Леонид задержал взгляд на пожилом мужчине, который что-то рисовал палкой на земле и группе заключенных, что пытались играть в баскетбол.

Он ринулся было дальше, но тут сетчатая решетка со скрипом затряслась от сильного толчка. Полунин содрогнулся всем телом и в ужасе уставился на лицо прижимающегося к решетке мужчины. Он был худощав, с бритой головой. Его лицо с шелушащейся кожей, было покрыто следами от язв и линиями шрамов от глубоких порезов.