Неожиданное наследство, или По ком кипит смола в аду?

— Просто Генри. — Отвечает он в ходе рукопожатия и говорит это по-русски и сразу ясно, что это не единственная русская фраза в его лексиконе, которую он выучил ради учтивости. И приглашает: — Пойдемте ко мне в кабинет.

15

Кабинет небольшой, но такой, в которых и творятся большие дела: шкура медведя на полу, черные кожаные низкие кресла (два), в комплект к креслам диван (один), пальма в кадке (настоящая), полки с книгами (под потолок), тяжелые портьеры и зеленая лампа на массивном дубовом столе.

— Что-то не так? — Он плеснул в широкие стаканы темную жидкость из массивной бутылки и посмотрел мне в лицо, возвращая пробку в горлышко. И сообщил, что это виски. И взял стакан и пошел к столу, и мне пришлось самому пойти за стаканом и вернуться в кресло. Хозяин явно давал понять, что я, мол, тут вам не слуга. И это у него получалось отменно — и сдержано и высокомерно одновременно.

— Так что не так? — Повторил он, плюхнувшись в кресло. И я подхватил его волну суверенности и говорю: — Да стол у вас и лампа какие-то кагэбэшные.

Он расхохотался, словно подавился. Долго и громко клокотал, смахивая слезы платком. И благо в стакане было налито немного, а то бы выплеснулось через край. И успокоившись, чуть приподнял стакан, призвав меня сделать то же самое и весело сказал: — За встречу!

— Так я и есть бывший кагэбэшник. И … (тут он развел руки в стороны, словно хотел объять небо) … то ли привыкаешь к стилю, то ли он помогает. И не могу в других интерьерах. Пробовал. Несколько раз пробовал. Но не по душе. Не чувствую себя в своей среде. Точнее — чувствую себя не в своей среде. Я ведь в спецслужбы пошел по велению души. Так хотел быть разведчиком! А потом все закрутилось, завертелось и вот я тут — в Лондоне. И, слава Богу! И именно тут я встретил тех людей, благодаря которым встретил вас.

Я подался вперед и из глубины кресла пересел на его краешек, демонстрируя заинтересованность. Вдобавок я знал свою слабость — доза алкоголя свыше ста грамм могла меня усыпить резко, глубоко и неожиданно, что было неоднократно проверено. Поэтому прикладывался я к стакану помаленьку и уже пропустил один долив, показав Генри, что с этой порцией я пас. И поймал его недоуменный взгляд, словно он начал подозревать вдруг, что я не русский.

— Вы точно русский?! — Спросил он. — Или в России стали мало пить?

А глаза у него от виски заблестели, и стакан в руке стал покачиваться из стороны в сторону. И я предусмотрительно не стал отвечать, чтобы не начинать долгий и бессмысленный разговор, который мог затянуться (и точно бы затянулся). А учитывая его скорость поглощения виски, мы рисковали не добраться до моих денег в трезвом уме и твердой памяти. И я промолчал и тихонечко улыбнулся. Он понял меня и заявил, что правильнее будет перейти к делу, ради которого я проделал столь дальний путь.

— Вы слышали что-нибудь о масонах? — Спросил он, перебирая бумаги на столе.

— Только ту байку, что это тайная организация, которой приписывают управление политикой и экономикой из-за кулис мировой сцены.

— Я тоже об этом слышал. — Сказал он так, словно я зачитал ему «Википедию» и он мне не поверил. Он, сидя в кресле, оперся о стол локтями, держа в руках перед собой лист А4. Бумага была тесненная, и всё напоминало оглашение завещания.

— Тут написано, что общество под названием «Масоны 33», учитывая ваши тайные знания, присущие их сообществу, выделяет вам 10 миллионов долларов, которые, как они надеются, помогут вам в продолжение работы на литературном поприще.

Я закашлялся.

— Понимаю вас. — Сказал он. — Мы. — И он сделал жест в сторону большой комнаты за стеной. — Проделали большую работу, проверив и сопоставив исходные данные, указанные в данном нам задании и уверены на сто процентов, что вы здесь по праву. Мы не требуем от претендентов никаких доказательств и клятв. И мы ничего не объясняем. Хотя … Немного объясняем. Уверен, вы же хотите узнать, в чем дело?

Я закивал, мол, хочу и еще как хочу!

— Мои предки занимаются поиском таких людей как вы уже пятьсот лет.

Я сделал удивленные глаза.

— Да. Пятьсот лет. Из поколения в поколение. У меня несколько детей и у отца моего было несколько и у деда, и у прадеда. И не потому что мы религиозны или плодовиты. Нам нужно выбрать одного ребенка, который будет подходить для этой работы. Который продолжит дело. Все получают прекрасное образование, и я постоянно ко всем приглядываюсь. Я должен в конце концов сделать выбор и лишь один из них сядет в мое кресло. Один! А их у меня пятеро, Ироним. А мне нужен честный, работящий, неподкупный и здоровый, чтобы имел потомство и не умер раньше времени и не сошел с ума. И еще нужны амбиции, но только в меру. То есть я ищу идеального человека.

— Сложно.