Неожиданные люди

— Гм, выходит, Птицына умеет работать с людьми, — оскорбленно выговорил Маркин.

— Упаси бог! — возразил секретарь. — Мы знаем ей истинную цену… Нет, на должность заведующего вашей лабораторией намечена кандидатура из другого института. По всей вероятности, она-то и пройдет по конкурсу.

И Леня Маркин, взяв документы, отправился восвояси. Когда были вывешены списки участников конкурса, фамилии Маркина там не оказалось, и кое-кто из приятелей Лени спрашивал его с удивлением:

— Старик, ты почему не участвуешь в конкурсе?

И Леня Маркин, делая хорошую мину при плохой игре, отвечал с добродушной усмешкой:

— А зачем мне этот хомут, лаборатория? Ту же зарплату я буду получать как завсектором, зато хлопот меньше.

В глубине души он, разумеется, был оскорблен такой несправедливостью — сменять его, Леню Маркина, на какого-то кота в мешке, варяга; и, весь уйдя в себя, он терпеливо ждал знакомства со своим преемником…

Но вот явился новый зав, обыкновенный кандидат, по виду не очень примечательный человек, такого же примерно возраста, как Маркин. Несмотря на свою непримечательность, он мгновенно оценил обстановку, отдал бразды административного правления Птицыной, а сам, как говорится, с головой ушел в науку, систематически и твердо прокладывая курс для докторской своей диссертации… А Птицына могла торжествовать: два-три самых яростных недруга ее, и в том числе Катюша, уволились, и в коллективе наступила тишь да гладь да божья благодать. Леня Маркин попытался было возглавить в своем секторе оппозицию новому лабораторному начальству, но, не имея ни определенной системы, ни сколь-нибудь твердой поддержки сотрудников, махнул на все рукой и, отказавшись от своих честолюбивых надежд, решил вернуться к прежней жизни без забот и треволнений.

Но вернуться к прежней, столь приятной жизни, вдруг помешала Маркину жена. По-своему истолковав фиаско мужа, она, едва он только приходил домой, принималась осыпать его градом упреков, насмешек и даже оскорблений.

— Эх ты, папочка! — говорила она с ласковой укоризной, и этот тон, а главное, слова казались Лене Маркину возмутительными. — Ну, на что ты способен, скажи?.. Руководитель из тебя не получился. Докторскую ты не делаешь. Все вечера ты проводишь за картами, шахматами или смотришь этот дурацкий футбол!.. Ты хоть бы взялся монографию писать! Бесхарактерный ты мужчина. Тюфяк ты, папочка! Илюша ты Обломов, вот ты кто! Неужели так и доживешь свой век Обломовым?..

И терпеливый Леня Маркин наконец взорвался, в доме разразился скандал, первый неприличный скандал в жизни Маркина…

Ну, скажите, что остается человеку, которого в самых лучших его устремлениях не поняли ни сослуживцы, ни родная жена? Конечно же куда-нибудь уехать, встряхнуться и забыть все неприятности. И Леня Маркин, спешно выхлопотав отпуск, сел в самолет и полетел на юг, к морю, «где солнце сияло и расцветала весна»…

3

МАРКИН ЗАБАВЛЯЕТСЯ

Леня Маркин был далек от мира искусства, но кто из нас, обыкновенных смертных, не мечтает хотя бы на краткое время окунуться в романтичный мир богемы? И Маркин тоже не лишен был этой слабости. Вот почему, приземлившись в Симферополе, он приказал таксисту везти себя в Коктебель, в это лучезарное обиталище поэтов и художников. Как вы могли уже убедиться, организаторскими способностями Маркин не очень-то блистал, но что касается умения устроиться — в этом с ним могли сравниться лишь немногие. Приехав в Коктебель, он моментально разыскал одну из старых служительниц Дома творчества Литфонда и, поселившись к ней на квартиру, с удовольствием убедился, что живет на территории самой заповедной обители.

Наутро, чувствуя себя уже причастным к писательскому миру, Леня Маркин облачился в новенькие шорты оранжевого цвета, в белоснежную тенниску и, бросив на плечо махровое полотенце, отправился на заповедный пляж. И когда перед ним предстало ожидаемое препятствие в виде старой и сухой как вобла сторожихи с нарукавной повязкой, то на ее вопрос: «Пропуск ваш, молодой человек» — наш герой с удивлением ответил:

— Как, разве вы меня не знаете? Я — Достоевский из пятого корпуса.

И, обаятельно улыбнувшись старухе, с достоинством прошествовал к морю…