Неожиданные люди

— Риск, конечно, есть, — сказал Ваганов. — Но мне приходилось пробиваться сквозь такой буран, правда, с колонной автомашин… Нужно только подобрать добровольцев, лучше двух, объяснить, что дело это сложное и опасное…

— Это уж мы найдем, что им сказать, — слегка усмехнулся Артюхин.

— Нужно, чтобы трактористы оделись соответственно, — продолжал Ваганов, не заметив этой колкости. — И пусть возьмут с собой электрический фонарь с красным стеклом…

— А это еще к чему? — поднял брови Артюхин.

— На всякий пожарный случай… Им хорошо сигналить в любую непогоду.

— Так что, снаряжаем трактор? Такое ваше указание? — спросил Артюхин, потирая ручки кресла.

— Да, — сказал Ваганов и, значительно глядя в лицо Артюхину, добавил: — Можете считать, что вы получили задание парткома.

— Понятно, — сказал Артюхин и посмотрел на Кремнева.

— Так, может быть, ты на себя возьмешь командование этой операцией? — небрежно спросил Кремнев, обращаясь к Ваганову и вкладывая в слово «командование» несколько иной смысл — «ответственность»…

Ваганов кивнул:

— Беру на себя, — и, поднявшись следом за Артюхиным, пошел из кабинета.

…Рано утром Артюхин позвонил ему домой и доложил, что трактор отправился в рейс. А через час, когда Ваганов сквозь нестихающий буран добрался до работы (намеренно проделав путь пешком) и сидел за столом, разбирая бумаги, дверь кабинета распахнулась, и на пороге появились двое трактористов в меховых унтах, замасленных полушубках и с малахаями в руках.

— Что случилось?! — быстро спросил Ваганов, подходя к трактористам и признав в одном из них чеченца Махмуда Зимаева, которого Артюхин назначил старшим в нынешний рейс.

— Страшно, Андрей Ильич, — сказал Махмуд, глядя честными глазами в глаза Ваганову. — Совсем ничего не видать…

«Что мне оставалось делать? — прервав воспоминания, спросил себя Ваганов. — Звонить Артюхину? Спорить и доказывать?.. Кинуться на поиски других добровольцев, из местных старожилов? Так ведь Артюхин — старожил и опытный механик — не пошел на собственный риск… А может быть, мне нужно было побежать к Кремневу и расписаться перед ним в своем бессилии? И упустить за этой суетой драгоценное время — светлую часть дня?.. Я сделал так, как сделал бы любой в моем положении…»

…Он окинул взглядом напарника Махмуда, тоже чеченца, с приоткрытым ртом взиравшего на начальство, — парень был здоровый и телосложением под стать Ваганову.

— Раздевайся! — приказал ему Ваганов.

Напарник вытаращил на него и без того огромные, с желтоватыми белками глаза, но Махмуд негромко, по-чеченски что-то сказал ему, и парень начал раздеваться, глядя в пол и складывая на стулья свой малахай, полушубок, телогрейку… Скинув унты, он несколько секунд помедлил и, поймав на себе упорный взгляд Махмуда, стащил с себя и стеганые брюки, оставшись в теплых кальсонах.

— Накинь на плечи вот это, — сказал ему Ваганов, достав из гардероба свое пальто. — И посиди подожди — за тобой приедут…

Парень с неохотой набросил на себя пальто и сел на стул, тоскливо глядя на Махмуда.

— Красный фонарь есть? — спросил Ваганов, торопливо переодеваясь.

— Есть, — сказал Махмуд.

— Сильный?

— Очень сильный…

— А что-нибудь от холода?

— Спирт в баклажке.

— Это хорошо. А для питья?

— Зеленый чай… полный термос.

— Цистерну надежно закрепили?

— Сам все делал…

— Трактор у тебя не барахлит?

— Трактор новый у меня. Сам обкатывал…

Все эти мелочи, переодеванье, разговор с Махмудом и нахохленный вид напарника под тяжелым пальто всплыли в памяти с особенной ясностью, и вспомнилось удивление, с каким он вслушивался в голос, произносивший русские слова без всякого акцента, — Махмуд прожил среди сибиряков лет пять.

— Галя, — выходя с Махмудом в приемную, сказал Ваганов секретарше. — Позвоните Артюхину и скажите, что у меня в кабинете его тракторист. Пусть пришлет ему теплую спецодежду! А я поехал на кирпичный завод.

Галя, привыкшая ко всему на стройке, понимающе тряхнула головой и взялась за трубку телефона.

Трактор с санями стоял у подъезда, смутно темнея сквозь вихри несущегося снега. Они взобрались в кабину и, затрещав мотором, двинулись по улице, держа ориентир между тенями домов, то слева, то справа слабо проступавшими в разрывах снежных туч.

Когда последние постройки, изредка и еле-еле видимые сквозь буран, остались позади, а мимо, в мягком густом тумане, проплыла водокачка, на трактор, подобно океанскому, прибою, накатила белая, бушующая мгла и затопила их по самую крышу кабины… Именно тогда Ваганова, вдруг потерявшего ориентацию, в первый раз пронзило ощущение, что трактор падает куда-то в пропасть, и у него отчаянно стукнуло сердце… Впрочем, в следующий миг он овладел собой вполне, и когда Махмуд, выключив сцепление, крикнул ему в ухо: «Здесь мы с Тимуром назад повернули. Совсем ничего не видать», — Ваганов, не сказав ни слова, открыл железную дверцу и с фонарем в одной руке и палкой в другой выпрыгнул из кабины…