Непобедимое Солнце

— И это после того, как ты, о, Премудрый Азаил, изобрел три сотни новых заклинаний, сконструировал десятки магических артефактов, написал два десятка новых книг по высшей магии! Да они просто завидуют тебе, несчастные посредственности! А чего только стоит твое изобретение магических зеркал? Одно это открытие изменит всю вселенную! Одно это дает тебе право войти в историю Целестии навечно!

— Правильно! — подхватил юноша с золотистым жезлом и двуглавым орлом на шее, также возмущенно размахивая руками. — Они всегда завидовали тебе, Премудрый Старший брат, им бы только младенцев няньчить, а туда же!

— А пока мы трудились в поте лица, — закричал третий, в голубом одеянии и голубым жезлом, — они захватили все места в Совете и принимают решения без нас, да ещё хотят вмешиваться в жизнь низших рас! Власти им захотелось! Скоро и до нас доберутся!

— Точно! — закричал четвертый, тоже весь в голубом. — Того и гляди, усыпят Цветами Забвения и задушат во сне! Оставят только парочку трутней — для размножения!

Взрыв оглушительного смеха охватил всю толпу.

Но Азаил, вновь «одев» на свое лицо шутовскую маску, вдруг поднял вверх палец и все замолчали.

— Братья, не отвлекайте! Мы ведь здесь встретились с нашими возлюбленными сестрами не для драки, не правда ли? А для того, чтобы они своей божественной премудростью открыли нам решение загадки, ведь мы своими скудными мужскими, отупевшими от праздности, умишками просто не в силах её разгадать!

— Верно, верно, скажи, Азаил, пусть разгадают! — загалдели все.

— Итак, дамы, внимание вопрос! — торжественно произнес Азаил и поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем вверх. — Может ли быть одновременно ДВЕ Премудрости в Поднебесье? Ведь «премудрость» — это существительное в превосходной степени, а двух превосходств по определению одновременно быть не может. Если есть одна Премудрость, зачем тогда нужна вторая? Ведь если нужна вторая, значит первая — не превосходно мудра, а если нужна первая — то вторая не премудра…  Так как же быть? — с этими словами Азаил присел на камень у обочины дорожки и схватился обеими руками за голову, как будто она разваливается у него на куски от решения сложнейшей задачи.

— Я тебе говорю без зависти и злобы, Азаил, — опять бесстрастно произнесла «пурпурная». — Мне тебя жаль. Ты был всегда способней меня во всем — я это признаю перед всеми. Я всегда восторгалась тобой, гордилась, что ты мой муж, думала, что всю вечность буду лишь твоей тенью. Я любила тебя за твой ум и твою красоту. Ты был для меня больше, чем муж — ты был моим наставником и учителем…  — Она ненадолго замолчала, как будто бы вспоминая прошлое. Её лицо на миг просветлело, стало каким-то детским, мечтательным, по-настоящему юным. А потом она почти умоляюще посмотрела на своего мужа и в глазах её опять — уже второй раз! — показались слезы…  — И я в последний раз призываю тебя — вернись к нам, в Совет, займись делом, примени свой ум для совершенствования этого мира, для просвещения низших рас, которые пребывают во тьме невежества и страданий. Возьмись за дело — и все будет по-прежнему! Оставь свою гордость, она тебе мешает. Вот, я, твоя жена, протягиваю тебе свою руку — ради меня, ради нашей любви, ради наших дочерей, ради всего доброго и светлого в этом мире. Вернись к нам, и прекрати настраивать против нас мужскую половину Сообщества! — С этими словами она действительно протянула свою тонкую нежную ручку Азаилу и умоляюще посмотрела на него.

Пауза затянулась. Феи бесстрастно молчали как изваяния. Юноши вопросительно посмотрели на «Премудрого Старшего брата Азаила» и ждали, что он предпримет.

Азаил прекратил корчить рожи, встал и посмотрел прямо в глаза Второй Пурпурной. Его лицо было серьезным, и от этого стало ещё прекрасней. Его мужественные серые глаза светились нечеловеческим умом и мудростью. Благородный, с горбинкой, нос придавал его лицу сходство с благородным орлом. Волевой подбородок с ложбинкой посередине, широкий умный лоб, мужественно сжатые губы, курчавые переливающиеся на солнце золотистыми искрами волосы…  Он был прекрасен как бог, напоминая чем-то какое-то древнее языческое солнечное божество во всем своем величии.

Но это длилось лишь мгновение. Затем его лицо опять словно съежилось, взгляд помутнел, губы скривились в издевательской усмешке. Кривляясь, он стал нелепо кланяться перед той, которую ранее назвал своей женой.

— О, Ваше Величество! Вы уже правите! Вы уже царствуете! Вы уже повелеваете! Но без нас! Куда уж нам, червям, до Вашего величия? Зачем нам осквернять своим присутствием Ваши премудрые заседания? Ну, зачем же? В Поднебесье может быть только одна Премудрость, и это Вы! Ах, да, забыл, — цеоых Три премудрости, ведь Ваши дочери — просто копия Вас. Куда уж мне? Куда уж? — и, юродствуя, Азаил сделал реверанс всем троим.

Лицо же пурпурной опять стало таким же бесстрастным и величественным, как и раньше. Как будто бы показавшееся на мгновение живое лицо опять спряталось за прекрасную, но лишенную жизни маску.