Непогасшее солнце

На палец всё больнее наступать, я замедляюсь всё чаще, и Никите приходится делать то же самое.

Я озарялась по сторонам, чтобы люди меня не задавили.

– Уже пожелала, что пошла со мной? – Никита идёт, то слева от меня, то справа, зависит оттого, где больше людей. Пытался защитить меня от толкучки, но не всегда удачно.

Люди бежали, кричали, смеялись, толкались. От суматохи немного кружилась голова, и нервно бегал взгляд.

– Пожалела, что от такси отказалась.

Страх оказаться в чужой машине с левым для меня человеком, был выше моей боли.

– У тебя была девушка? Или есть?

Я смотрела на парочку впереди нас: парень и девушка держались за руку. Смотря друг другу в глаза, они шли вперёд, ничего не замечая вокруг. Большой палец высокого парня поглаживал ладонь любимой.

– Была. Но сейчас у меня никого нет. Метишь на меня? – Никита повернул голову на меня и принялся часто-часто поднимать и опускать брови, его светлая радужка глаз темнела, когда брови отказывались сверху.

Я рассмеялась над ним, и остановила мысль, пролетавшую в голове: Мечу ли я на него?

– Аккуратнее, – он дурачился и не смотрел на дорогу, мне пришлось быстро среагировать и схватить его за низ футболки, чтобы оттащить от мчавшегося на него велосипеда.

Велосипед стремительно проезжает мимо нас с визжащим свистом, и мы отскакиваем на людей около нас.

– Ох эти велосипедисты, – пробубнила старушка, на которую упал Никита.

Народ пихается локтями, наступает на пятки, я от боли в пальце перестаю вообще, что-либо понимать. Если мне наступят на ногу ещё раз, мой мизинец оторвётся.

– Надоело, – выкрикивает Никита и неожиданно хватает меня, укладывая на руки. От испуга я хвастаюсь руками за заднюю часть его шеи.

Он понёс меня скорее к магазину электроники. Я засмеялась, и не стала сопротивляться, я же вижу, что он не меняет траекторию, и не пытается завести меня в лес.

У него такие сильные руки, что я не чувствую, что меня держат, я будто лечу сквозь толпу.

–Ну а ты, в отношениях?

 Подпрыгиваю на его руках, и чем больше он ускоряется, тем сильнее меня качает.

– Нет.

Отношения – это поцелуи, объятия, доверие… И секс… 

А секс – это насилие, боль, страх. 

Люди цыкали и обходили нас стороной, я задевала их ногами, чем сильно их бесила.

Так в груди тепло и приятно, когда тебя несут, и когда вкусный запах с кожи парня пробирается в нос. Сегодня Никита не пахнет фиалками, скорее сегодняшний запах похож на лимон вперемежку с сахаром.

Я касаюсь боком его груди и ощущаю, как пальцы парня скользят по моему другому боку. Даже если постараюсь, не смогу сказать, что эти ощущения мне неприятны.

Никита щурился, когда мы выходили из тени. Солнечные лучи падали на щёки парни, пока снова не исчезали за домами.

– Готова?

Мой новый друг встал на лестнице, ведущей к двери магазина электроники. Я помотала головой в отрицании, и парень продолжил меня держать.

Я улыбалась, смотря на лицо Никиты, а он шарил глазами около моих губ, затем поднимал взгляд на мои глаза. Из-за частого прищуривания на лбу Никиты образовались мелкие морщинки, а в них поселились небольшие капельки пота.

Почему я любуюсь им, а не отворачиваюсь? Рассматриваю каждую родинку и опять останавливаю взгляд около его темно-светлых, необычных, и редких глаз. Такой цвет я видела только у одного человека, и никак не могла сообразить, как получилось, что у Никиты практически такой же цвет глаз, как и у моего насильника.

Из колонок, висящих на стене около двери магазина, женщина рассказывала об акциях на электронику, но все её слова перепутывались, смешивалисья с уличными, громкими звуками, но, когда начинает говорить Никита, я его прекрасно слышу, и даже прислушиваюсь к ноткам баса:

– Я тебя отпущу, хорошо? Возьмёшь меня под локоть, и я буду тебя придерживать. В магазине не так много людей.

Приходится согласиться, и парень ставит меня на землю. Подпрыгнув пару раз на одной ноге, ставлю раненную на асфальт.

Протянул мне согнанную руку, и я схватилась за локоть.

Никита был прав, в магазине не больше пяти людей. Прохладно, и я радостно вздыхаю.

– Почему ты не пользуешься обычными бритвами?

Проходим мимо микроволновок, и я вспоминаю свою маму, которая терпеть не могла разогревать еду в микроволновке: Еда, разогретая на плите, намного лучше.

– Царапаюсь, – он засмеялся так беззаботно, что я широко улыбнулась, показывая зубы.

– Мой отец наоборот. Электронные бритвы, для него зло.

Я засмеялась, а парень приподнял голову, сжимая губы вместе, применяя силу.

– Отец, – промолвил он и сжал ладонь в кулак.

– Ты в ссоре со своим папой?

Он расслабил руки и взял чёрную бритву. Она была подключена к розетке, поэтому Никита включил бритву, проверяя её на работоспособность.

– Можно и так сказать.

К нам подошёл консультант, но мы отказались от его помощи, и он пошёл приставать к мужчине, стоящему у холодильников.

– Я долгое время жила у бабушки. А у неё квартира на другом конце города, от родителей.