Непокорная фрау Мельцер

Фанни Брунненмайер опустилась рядом с ним на колени и пыталась его успокоить, но он закрыл уши руками и продолжал что-то бормотать. Снова прогремел гром, затем послышался звук открывающейся двери. В кухне появилась промокшая фигура в сером плаще, остроконечный капюшон был низко надвинут на лицо. Это было явление из другого мира, потому что Марии Йордан, которая когда-то носила такой же плащ, уже не было среди живых.

Эльза истерически закричала, Юлиус схватился за горло, взгляд Герти застыл. Только Дёрте, которая никогда в жизни не видела Марию Йордан, сказала добродушно:

– Добрый день.

– Добрый день, – ответила Ханна, снимая капюшон. – Какая ужасная погода.

Эльза расслабилась и обессиленно прислонилась к стене, а Юлиус со свистом выдохнул воздух из легких.

– Господи Иисусе, – пробормотала Герти. – Как ты нас напугала. Откуда у тебя этот плащ?

– Купила у старьевщика. А что?

Герти колебалась, потому что ей было стыдно, что так сглупила. Но она была не одна такая.

– Мы сначала подумали, что Мария Йордан воскресла из мертвых.

– Ради бога! – испугалась Ханна.

Затем она поспешно сняла мокрый плащ, подбежала к Гумберту, схватила его за плечи и что-то прошептала ему на ухо. Было видно, как он успокоился, откинул голову назад и даже улыбнулся.

Он был все еще бледен, но ему стало лучше. Ханна была чародейка. По крайней мере, когда дело касалось Гумберта.

Юлиус встал, чтобы внимательнее рассмотреть плащ. Он вертел его туда-сюда, расправил и осмотрел внутреннюю сторону.

– Возможно, тот самый, – пробормотал он. Он вздохнул и повесил плащ на крючок.

– Может быть, этот мошенник отдал ее вещи старьевщику, – пробормотала Брунненмайер, наблюдавшая за его действиями. – Какой негодяй этот Зеф! Зарезал ее и отправил другого человека за это в тюрьму.

Юлиус молча сел за стол и уставился перед собой. С момента возвращения на виллу он почти не говорил об этом деле. Все знали из газеты, что полиция арестовала и осудила настоящего убийцу. Им оказался Йозеф Хоферер, ее муж. Говорили – она разошлась с ним много лет назад, но он преследовал ее и требовал денег. В комнате, которую он снимал, полиция нашла несколько шкатулок с ценными украшениями из имущества убитой, а также много денег. При аресте Зеф был сильно пьян, рыдал как ребенок и все повторял, что сожалеет о своем поступке.

– Интересно, кому достанутся все эти деньги? – размышляла Герти. – Ведь Зеф проведет оставшуюся жизнь за решеткой.

Никто не мог ответить на этот вопрос. Возможно, у Йордан оставались другие родственники. Или дети.

– Ты ведь надеялся жениться на ней, Юлиус? – неожиданно спросила Эльза. – Ты стал бегать за ней с тех пор, как она разбогатела.

Юлиус молча со злым выражением посмотрел на нее. Эльзе испугалась и сразу заверила, что не имела в виду ничего плохого.

– Ты говоришь, как бессердечный человек, Эльза! – воскликнула Брунненмайер.

Потом они замолчали, стараясь не обсуждать эту тему, потому что им было жаль Юлиуса. Время, проведенное в тюрьме, и смертельный страх оказаться на виселице за убийство тяжело сказались на нем. Даже если все были уверены, что он ухаживал за Йордан только из-за ее денег, наказание за это было слишком жестоким. Но тот факт, что Юлиус так внимательно осмотрел плащ и тяжело вздыхал, было скорее всего признаком того, что он действительно испытывал к ней чувства.

– Этого не должно было случиться, – тихо прошептал он, подперев подбородок руками. – Жизнь – игра, и судьба раздает карты. Ты не можешь изменить их и не можешь жульничать. Ты должен принимать то, что она сдаст.

– Боже, ты стал поэтом, Юлиус?

Он мигнул Герти и сказал, что это вполне возможно.

– Однажды я напишу свои мемуары, тогда вы все будете поражены!

Герти взяла последний кусок белого хлеба и хотела налить еще кофе, но кофейник был уже пуст.

– О чем ты собираешься писать? Быть может, о своих любовных похождениях? Да нет, это слишком дико.

Юлиус презрительно фыркнул и поднял брови.

– Я хочу рассказать о своем опыте общения с благородными господами. И я думаю, что найдется заинтересованный читатель!

Никто за столом не проявил энтузиазма, даже Эльза, которая, как Герти давно заметила, в свободное время читала романы, где героями были только благородные люди.

– Это непорядочно, – заметила Фанни Брунненмайер. – Разоблачать хозяев и распространять сплетни. Мне жаль господина фон Клипштайна, что он взял к себе в дом такого человека!

Юлиус махнул рукой, но по его лицу было видно, что он обеспокоен. Эрнст фон Клипштайн предложил ему переехать с ним в Мюнхен и занять должность камердинера в его новом доме в Пазинге. Юлиус с радостью согласился, поскольку не без оснований опасался, что в Аугсбурге он больше не сможет найти подходящую работу.

– Это была просто шутка, – объявил он собравшимся. – Конечно, мне бы и в голову не пришло совершить такую бестактность.