Тилли позвонила вчера и сказала, что, к сожалению, не сможет приехать в Аугсбург на выставку, потому что у нее на носу важный экзамен.
– Я вполне могу обойтись без будущей госпожи фон Клипштайн, – заявила Китти. – Но Лиза, это было бы здорово. Может быть, дорогой Себастьян убедит ее. Он смелый человек, я не думаю, что он так уж плох. Если, конечно, оставить в стороне внешность. Боже мой, Адонисом его, конечно, не назовешь. И когда я представляю его без рубашки…
– Китти! – прервала ее Гертруда. – Никто здесь за столом не хочет этого знать.
Мари нехотя съела немного бульона с маульташен, слушая, что без умолку говорила Китти. Ее настроение было мрачнее, чем прежде, потому что она думала о Пауле. Конечно, он не придет, он не мог так поступить со своей матерью. Особенно после той ужасной статьи в газете. Он был так зол по телефону, что даже оборвал ее! Это было очень невежливо. Он вел себя властно, и она поняла, что пропасть, которая тогда возникла между ними, все еще существует. Она стала даже более глубокой и отвесной. Пропасть, которую уже невозможно было преодолеть, которая разорвала их любовь, их брак и сделала невозможным любое примирение. Как ей жить с человеком, который презирает ее мать? Который стыдится ее происхождения?
– Знаешь, Мари, когда все закончится и вы помиритесь, мы все вместе переедем на виллу…
Мари оторвалась от раздумий и раздраженно посмотрела на Китти. Что она только что сказала?
– О, Китти!
– Ты удивлена, да? – радостно воскликнула Китти. – Я все очень хорошо обдумала, Мари. Если Тилли настолько неосмотрительна, что выйдет замуж за Клиппи и переедет с ним в Мюнхен, то я тоже не хочу доставлять неприятности дорогой Гертруде.
Она с такой силой схватила удивленную Гертруду за руку, что кусочек маульташена чуть не упал с ложки на скатерть.
– Ты принадлежишь Тилли, Гертруда. Ведь она твоя дочь и нуждается в тебе. С другой стороны, у меня тоже есть мать, и поэтому я хочу вернуться на виллу вместе с Хеннилейн. Теперь, когда этого старого пугала Серафины там больше нет, ничто не стоит на пути.
– Какие прекрасные планы, – заметила Мари со снисходительной улыбкой.
Она знала Китти достаточно хорошо, чтобы понимать, что завтра у нее может возникнуть новая идея. Поэтому не стоило спорить. Гертруда тоже это знала, поэтому продолжала спокойно есть и только заметила, что ей очень уютно здесь, на Фрауенторштрассе.
Раздался звонок в наружную дверь, было слышно, как Хенни спустилась по лестнице и открыла ее.
– Да, правильно. Вы можете дать его мне.
Сразу после этого в дверь гостиной протиснулся огромный разноцветный букет, а под ним появилось личико Хенни.
– Мама, он ждет чаевых.
– О, дорогая! – воскликнула Китти и вскочила, чтобы заплатить посыльному. – Вот уже и первые почитатели, Мари.
– У нас нет вазы для такого букета, – сетовала Гертруда, которая взяла цветы. – Здесь есть открытка.
Мари, которая питала всякие безумные и совершенно бессмысленные надежды, была разочарована. Букет был не для нее. Он предназначался Китти.
– Что, для меня? Надеюсь, не от Жерара. Тогда я выкину этот веник в окно.
Китти нетерпеливо вытащила карточку из конверта, бегло просмотрела несколько строк и с недоумением покачала головой.
– Понятия не имею от кого. Кто-то разыгрывает меня.
Мари не стала любопытствовать. Она поднялась и сказала, что хочет сейчас переодеться, а потом пойти на Халльштрассе. Китти сунула открытку обратно в конверт.
– Об этом вообще не может быть и речи, Мари. Мы поедем вместе в моей машине. Я буду готова через десять минут. Гертруда, будь так добра, поставь эти цветы в какую-нибудь вазу с водой.
– Сплошная суета, – ворчала Гертруда. – Сейчас только десять минут пятого.
Мари не пришлось долго думать. Она надела облегающее черное платье длиной чуть ниже колена с треугольным вырезом на спине, который выглядел немного смелым. Дважды обвила вокруг шеи длинную нить из белого жемчуга, как было модно. В качестве обуви выбрала черные туфли на высоком каблуке. Довершала образ дерзкая маленькая шляпка, надетая под углом. Китти, конечно же, была в белом шелковом платье длиной до икр с нежной вышивкой на манжетах рукавов и белых босоножках на каблуке с ремешками. Нахмурившись, она посмотрела на платье Мари.
– Ты выглядишь так, будто собираешься на похороны. Вся в черном.
На самом деле Мари чувствовала то же самое. Но не обязательно было рассказывать об этом Китти.
– А ты выглядишь так, будто идешь на свадьбу, – пошутила она.
Китти показалась эта шутка забавной, она засмеялась и заметила, что не хватает только миртового венка. Но она все равно никогда его не носила.
Конечно, маленькая машинка Китти снова закапризничала, она дергалась, воняла жженой резиной и плевалась водой, так что Мари уже пожалела, что не пошла пешком. Но Китти так рьяно взялась за дело с ласковыми уговорами и маленькими уловками, что у Мари не хватило духу выйти из машины.
– Видишь, мы справились! – торжествующе воскликнула Китти, остановившись на Халльштрассе перед домом художественного союза. – И у нас еще полчаса до открытия.