Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие

Сиделка оглянулась через крепкое плечо и равнодушно кивнула, приветствуя ее. Они вроде как пересекались когда-то в старшей школе. Джанет Суэйн училась в старших классах, когда в школу пришла Бетани — мелкая, да еще и без сисек — в общем, невидимка.

В Таннер-Фоллс все ходили в одну старшую школу.

— Раз уж мы не можем его спасти и знаем об этом, ну, сколько ему там осталось — всего ничего, что бы ты с ним сделала? — спросила Джанет. — Ты бы поступила с ним, как он того заслуживает?

Бетани прикрыла глаза.

— Не спрашивай.

— Вот еще. Почему нет? Последний шанс, зачем упускать? Да каждый в этом городе все эти годы только и мечтал о том, чтобы с ним расправиться. Если б мы дали публичное объявление, выстроилась бы очередь в десять тысяч человек из желающих. Устроили бы лотерею, пока есть такая возможность.

— Тебе больше не о чем думать в последние дни?

— Я бы начала с глаз. Представляешь, как страшно, когда кто-то приходит прямо сюда, чтобы выколоть тебе глаза? Впрочем, один глаз я бы ему оставила, чтобы он видел, что я буду делать с ним дальше.

Треп. Бетани старалась воспринимать это как пустой треп, ничего серьезного. Каждому нужно время от времени выпускать пар.

— Даже в старости мужики трепетно относятся к своим отросткам, — Джанет хлопнула ладонью по поручню кровати и обратилась к Бисли: — Говоришь, больно было вставлять катетер, старый хрыч? То ли еще будет!

Если давать себе возможность высказаться, может, этого будет достаточно и они не пойдут на поводу у желания и вправду что-то с ним сделать?

— И да, именно об этом я буду думать в последние дни, — яростно, почти обвиняюще произнесла Джанет. — Только об этом и остается думать тем, у кого больше никого нет и никогда не будет.

Звучало, будто привязанность для нее — это утешение, которого она лишена, но так ли это на самом деле? Может, Джанет повезло, и, когда время придет, она это поймет. Если умирать не в одиночестве означает смотреть на смерть близких — кто бы хотел такой судьбы?

Они все могли умереть в одиночестве — вместе.

* * *

После смены Бетани пошла домой пешком, просто потому что могла. Основная бригада, ответственная за Бисли, жила буквально в двух шагах от места работы: политика больницы и банальное здравомыслие. Все ради того, чтобы быстро собрать высококлассную реанимационную бригаду в любое время дня и ночи, независимо от дождя, снега, ветра, льда и прочих погодных условий.

План разработали задолго до того, как старик начал сдавать. Его внедрили сразу после смерти первого из отцов-основателей города. Все эти люди должны были однажды состариться. Некоторые уже были стары. Жизнь других перевалила за середину, и их одолевали хвори. Со временем они прошли путь всех больных стариков, полностью исчерпав любые возможности продления своей эгоистической жизни. Остался только Дональд Бисли — да и тот одной ногой в могиле.

Когда-то дети распевали о нем песенку и, может, распевали бы до сих пор, если б в округе было достаточно детей, чтобы передавать ее из уст в уста, как раньше. Со сменой поколений уровень рождаемости, по собственному выбору жителей, упал так сильно, что дети в Таннер-Фоллс стали редкостью и росли в одиночестве и изоляции. Даже они понимали, что с этим местом что-то не так, что будущее у них украли задолго до рождения.

У безумца Дональда…Иа-иа-о!

…в городе жила коза…Иа-иа-о!

Жуткая песенка. Удивительно, как беззаботно дети распевают об ужасных событиях, совершенно не понимая смысла. И все же ей не хватало этих песен.

Когда-то Таннер-Фоллс был чудесным. Во времена ее детства. Можно было целый день шататься по улицам, не привлекая внимания взрослых. Даже в самом городе встречались лесистые участки, в которых цивилизация казалась чем-то далеким: вокруг прудов высились столетние деревья, и от них разбегались ручьи и тропинки, укатанные велосипедными шинами. Можно было ловить рыбу и пугать лягушек. Можно было гулять по железнодорожным путям, размышляя, куда они ведут, и искать сокровища, потерянные пассажирами поездов, а если ничего не найдешь, то хотя бы покидаешь камушки в цели, которых тут хватало.

В городском парке была сцена с акустической раковиной, в которой всегда попахивало мочой, — это легко объяснялось осколками коричневого стекла, которые там никогда не переводились, — зато эхо внутри было просто отменное, особенно если собраться с друзьями и повопить всем вместе: тогда даже старики выйдут на крыльцо ближайших домов, чтобы возмущенно уставиться на паршивцев.

Когда подросток пересаживался с двухколесного транспорта на четырехколесный, в его распоряжении оказывался автокинотеатр на окраине и придорожное кафе, где официанты разъезжали на роликах и вешали на двери машин лотки с бургерами, луковыми кольцами и охлажденными кружками рутбира. На какое-то время этого хватало, а потом город становился тесным, и скуку можно было побороть только одним способом — поехать куда угодно еще.