Непосланный посланник

«Такой может и не согласиться. Герой ведь…» Я еще раз бросил на него взгляд и хитро улыбнулся. «А зачем ему пока что-то рассказывать? Сколько мы еще будем тут плестись, кто его знает. А письма можно и попытаться отправить через какого-нибудь ходока или гонца. Должны мы ведь как-то дать о себе знать?! Словом, в этой мясорубке июня-июля 41-го нашим газетчикам просто до зарезу нужен герой, и я уверен, что они ухватятся руками и ногами за такой шанс рассказать о чьем-то геройском поступке. А проверка – это уже дело десятое! Тем более, кто сказал, что надо гнать туфту? Надо писать правду, но разбавлять ее кое-какой инфой из моего времени… А потом, когда окажемся в безопасности, переговорим и с дядей».

Глава 9. Пришло время взглянуть своим страхам в глаза

Интерлюдия 14

Ночная Москва

29 июня 1941 года

«Паккард» 120 4dr Sedan, иссиня-черного цвета, лоснящийся от нанесенной на него восковой мастики, мчался между высокими зданиями старой Москвы, мрачно глядевшими на окружающие улицы темными провалами закрытых или заколоченных окон.

– Значит, снова, как при Петре Алексеевиче, будем учиться у нашего противника… – негромко побормотал глубоко задумавшийся пожилой мужчина с четким пробором волос на голове. Эту старую, оставшуюся у него еще с кадетских времен привычку разговаривать с самим собой Борис Михайлович Шапошников все никак не мог изжить. – Да-а…

Но его бормотание все же услышал шофер, который тут же, не отрывая глаз от дороги, спросил:

– Борис Михайлович, вы что-то сказали?

– Ничего, Сережа, ничего, – с тяжелым вздохом отозвался Шапошников. – Это я так, по-стариковски брюзжу… Не обращай внимание. Ты лучше поспеши, а то опаздываем. А сейчас каждая минута на счету.

«Да-а-а, времени всегда не хватает. Когда ты молод и горяч, оно течет словно стремительная река. А когда ты стар, тем более…» В эти секунды маршал, с задумчивым видом смотревший в черноту проносящихся мимо московских улиц, был совсем не похож на Красного маршала старой формации с еще не стершимися мужиковатыми, крестьянскими замашками, но уже проступавшими барскими чертами новой советской аристократии. Он скорее напоминал тот почти уже исчезнувший или вымерший человеческий тип, качества и черты которого когда-то описывались лишь одним словом – «благородный».

– Борис Михайлович, почти доехали, – шофер выруливал на Красную площадь. – Скоро пост.

Пассажир молча кивнул, по-прежнему не отрываясь взглядом от окна. «…И этот странный вызов в такое время. А ведь Он явно что-то хотел спросить, но, видимо, разговор не был телефонным». Портфель с бумагами в его руках тоже вряд ли бы смог пролить свет на мучившие его вопросы. Лежавшие в нем документы имели отношение лишь к эвакуации промышленных предприятий на восток, что курировал Шапошников. Однако, был почему-то уверен маршал, это интересовало Хозяина в последнюю очередь.

«Что-то случилось… и это что-то выбило Его из колеи». Именно эти эмоции, был готов поклясться Шапошников, и звучали в голосе Сталина, когда тот по телефону вызывал его в Кремль. «Что могло случиться? Северо-Американские Штаты вступили все-таки в войну? Или что-то с японцами? Не понятно… В последнее время все так завертелось, что хороших новостей ждать в принципе не приходится». Он с очередным вздохом снял фуражку и несколько раз провел ладонью по волосам, словно пытался смыть с головы накопившуюся усталость и… боль, которая в последнее время становилась лишь сильнее и сильнее.

«Нет, что-то определенно происходит… Эх, как же все это напоминает старые времена – какие-то интриги, слухи, козни. Вокруг и около Кремля ходят непонятные разговоры…» Пригладив волосы, маршал надел фуражку и вновь принялся изучать стекло машины. Именно так, в поездке, скользя взглядом по проплывающим мимо темным силуэтам зданий и других автомобилей, ему думалось лучше всего. В такие минуты многие непонятные, сложные вопросы, что казались неразрешимыми, обычно приобретали какое-то иное звучание и смысл, раскрываясь по-особому просто и естественно. «Говорят, почти за неделю до войны Хозяин дал приказ передислоцировать приграничные аэродромы вглубь страны. Хотя почти полгода до этого никому никакого дела не было до стоявших на самом виду новейших советских самолетов. Хм… Даже наоборот – пресекались любые попытки к этому из-за опасения, что Германия воспримет такие действия в качестве подготовки к войне… А в итоге вон как все получилось».