Непосланный посланник

Ну что я зверь, что ли? Понимаю, служба. Да мне и самому было до жути интересно встретиться с Самим! Словом, едва ополоснувшись, я вышел из ванной и в комнате буквально застыл, обнаружив вместо своей потрепанной военной формы черный костюм.

– Э… – с мычанием начал какой-то человек в гражданском (портной или парикмахер, видимо), не зная, как ко мне обращаться. – Ваша одежда была в плохом состоянии, – быстро продолжил он, видя с каким скепсисом я разглядываю эту офисную шкуру. – А это костюм из очень хорошего материала. Вы только посмотрите, какая ткань, какое качество…

Скривившись на все эти реплики, я начал одеваться. Черные трусы-шорты, длинные носки, за ними последовали брюки и светлая рубашка. Тут же мне помогли надеть и пиджак, после которого парикмахер быстрыми взмахами расчески привел мою шевелюру в благообразный вид. Сразу было видно – профессионал!

Однако когда я глянул в зеркало, мое мнение резко переменилось. «Вот же падла! Он же из меня Адика сделал!» Действительно, прямо из зеркала на меня смотрел чистенький, одетый с иголочки, весь такой прилизанный подросток с характерно зачесанной челкой. «Не-е-е. Таким к Сталину я не пойду!»

– Во! – и под страдальческие вздохи парикмахера я быстро взлохматил свои волосы и расстегнул вдобавок пару верхних пуговиц на рубашке. – А теперь порядок!

В зеркало я заметил, как парикмахер, видимо, оскорбленный в лучших чувствах моей новой прической, хотел было что-то сказать, но тут же был одернут одним из охранников. Видит бог, от такой скорченной бойцом злобной гримасы я бы, наверное, вообще перестал разговаривать. «Нехреново их тут настропалили в отношении меня! Интересно, что им рассказали? Черт, да что я вообще говорю… Дали приказ, и все! Здесь не принято спрашивать. Ладно, хватит себя разглядывать. Сталин, поди, уже терпение теряет. Ха-ха-ха».

Чего уж тут скрывать, я нервничал. Нет, лучше вот так: Я НЕРВНИЧАЛ! Оттого меня и пробивало на глупые смешки.

– Пойдемте, – наконец я тяжело выдохнул и вышел в предупредительно раскрытую дверь комнаты в коридор.

С каждым новым шагом волнение мое усиливалось все больше и больше. Паркет вдобавок словно специально как-то выразительно скрипел под нашими шагами, будто отсчитывал последние минуты моей жизни. «А что? Виссарионыч ведь рассусоливать не будет. Одно его слово – и поеду на Колыму лес валить… Черт, как же меня торкает!» Еще больше нервировало меня поведение охраны, которая жестко заворачивала любого, кто только пытался сделать шаг в нашу сторону. Какому-то генералу с толстой папкой, пытавшемуся что-то объяснить шедшей впереди паре, вообще закрутили руки и лицом прислонили к стене, ничего не объясняя. «Б…ь, что им там сказали? Что я сын Сталина? Или, может быть, сын Гитлера? Ха-ха-ха… Проклятье, чувствую, это хреновый смех».

Наконец мы оказались в небольшом аскетично обставленном помещении, где за столом сидел лысоватый мужчина в очках. Едва мы вошли в приемную, он вскинул глаза, и я заметил его искреннее удивление, которое он, правда, тут же попытался спрятать.

– Здравствуйте, – поздоровался я, внимательно разглядывая бессменного секретаря товарища Сталина.

– Здравствуй… те, – все же Поскребышеву не удалось скрыть эту небольшую заминку. – Товарищ Сталин вас ждет. Прошу.

«Ну вот!» Сердце мое в груди бухало так, что отдавалось во всем теле. Мне казалось, что его удары слышат и мои сопровождающие. «Сейчас я увижу того, кто все решает… А теперь он решает и мою судьбу». Я толкнул дверь, которая, несмотря на свою кажущуюся монументальность, открылась достаточно легко.

Первое, что я почувствовал, это был запах табака и какого-то одеколона, складывавшиеся в довольно необычный цветочно-табачный аромат.

– Вон как вымахал, – неожиданно раздавшийся из глубины кабинета голос заставил меня вздрогнуть. – Целая орясина. Что же ты тогда исчез-то, Дмитрий? Знал, что враг скоро нападет, и молчал. Не мог сказать или может… не хотел.

Хозяин кабинета и, собственно, ВСЕГО медленно шел в мою сторону. Смотрел он с каким-то странным прищуром, который мне в ту секунду совсем не казался дружелюбным. Скорее наоборот – во взгляде этого человека чувствовалась злость и угроза.

«Сука! Отличное начало! Сам пришел, называется!» Сразу же в голову словно специально стала лезть разная фигня, что долгое время лилась про Сталина из телевизора в мое время. Естественно, это меня совершенно не успокаивало! «Сам же пришел! Сам! Б…ь!» Какое тут, к черту, спокойствие?! Я испугался и неосознанно начал пятиться назад к двери!

– Извини, – я вновь вздрогнул и застыл почти у самой двери, едва это услышал: Сталин извинялся. – Почти сутки не спал… Война, – он сел на стоявший рядом стул и сгорбился. – Проходи, садись.

«Отпустило, кажется…» Я выдохнул воздух и осторожно, шажок за шажком, прошел к столу, возле которого и примостился на высоком стуле.

– Может, чайку с медом? – вдруг Сталин подмигнул. – Есть очень вкусное печенье.

Ошалев от такой перемены и такого Сталина, я машинально кивнул.