Неправильная последовательность

— Хотите сказать, его заставили взять вину на себя? — уточнила Харден. В голове тут же начал выстраиваться возможный план действий: если они смогут доказать, что признание было сделано под давлением, Хилен будет оправдан. К тому же, преступника будет легче найти, поскольку именно он и был заинтересован в ложном признании. Если бы только Дрейк согласился сотрудничать.

Однако все алгоритмы действий разрушились на корню, стоило мужчине отрицательно покачать головой.

— Не совсем так. Накануне поездки в Департамент Хилен заходил ко мне. Объяснил, в чём дело и почему решил признаться. Чтобы я потом передал всё его матери.

— Он сказал, кто это был? — понимая, что тема щекотливая, осторожно уточнила Харден. Насколько бы ей не хотелось ворошить неприятные воспоминания, докопаться до сути дела было важнее. — Имя или хотя бы примерное описание.

— Нет, — покачал головой мужчина, принимаясь за вторую скрученную сигарету. Так проще говорить о том, что не стоило выносить за пределы личного разговора. Но глубоко в душе он всё ещё надеялся, что всё можно исправить. Что Хилен может ещё вернуться домой, и всё станет как прежде. Насколько это вообще возможно. — Сказал, что это был мужчина. Не представился, не сказал, откуда он и зачем ему это делать. Зато в красках расписал перспективы, ожидающие Хилена, если он продолжит молчать.

— Но он же невиновен.

— Тем не менее, кому-то нужен был надёжный подозреваемый. Хилен подходил как нельзя кстати.

— Хотите сказать, что он просто так взял и согласился сознаться в убийстве? — приподнял одну бровь Андри, откровенно сомневаясь в словах мужчины. — Это же прямая дорога в колонию, в блок Б, если не хуже.

— Серьёзно думаете, что всё так просто? Дело в его матери, миссис Дрейк, — ровное колечко серого дыма поднялось вверх, практически сразу растворяясь в воздухе. Задумчивый взгляд следил за мухой, ползающей по потолку в поисках пропитания. Судя по обиженному жужжанию, безуспешного. — У него из родных только мать и осталась, — продолжил Рекдри. — Отец умер два года назад от пневмонии. До последнего тянул с походом в лазарет: думал, как-нибудь само пройдёт. Не прошло. Тот человек пообещал перевести его мать в Центральную больницу. Никаких счетов, долгов и долгих выжиданий очередей. О чём ещё можно мечтать?

— И всё это в обмен на ложное признание, — понятливо кивнула Харден. Теперь мотивы поступков Хилена не вызывали вопросов. Любой сделает что угодно ради близкого человека. Особенно если он единственный, кто остался в твоей жизни.

— Утром Хилен уехал в департамент, а через пару часов за миссис Дрейк приехала машина. Юта подтвердил: её действительно положили в отделение и начали лечить, — короткий смешок, направленный в сторону взгляд. О чём бы сейчас ни думал мужчина, его мысли были далеки от радостных. — Никогда бы не подумал, что люди из Центра могут держать своё слово. Не принимайте на свой счёт.

— Почему именно из Центра?

— Потому что Хилен запомнил его процент. Случайно, тот не хотел показывать. Но, уже уходя, споткнулся о выступающий порожек, и жетон вылетел из-под одежды на всеобщее обозрение. Шестьдесят четыре — это Хилен запомнил наверняка. Здесь появляются люди из Центра, поэтому их легко запомнить.

Услышав последние слова, Харден машинально осмотрела сперва детектива, а затем и Рекдри. До этого момента её не волновали такие детали, как внешний вид окружающих людей. Родители с детства объясняли: судить по внешности нерационально и зачастую неэффективно, поэтому со временем Харден перестала придавать особое значение внешней оболочке. Оценку одежды и, тем более, мелких аксессуаров девушка считала пустой тратой времени.

И только теперь, осмотрев двух представителей разных социальных слоёв, заметила. Стиль одежды разнился из-за неравного финансового положения, вещи Брунигена и выглядели потрёпаннее и были куплены (или получены в дар) несколько лет назад. Однако сильнее её поразила разница в том, на что она никогда бы не посмотрела, если бы не тот день. Более грубая кожа с мелкими морщинками и обилием пигментных пятен. Похожие на веснушки, но крупнее и почти не выделяющиеся, если специально не искать, они покрывали кожу Рекдри практически полностью. Разглядеть их можно было лишь под хорошим освещением или если человек стоял под прямым источником света, как и было сейчас. Крохотные царапины, следы недавних порезов и успевшие выцвести переплетения шрамов. Все эти детали отличали человека, который привык работать в тяжёлых условиях, в отличие от тех, кто в основном имеет дело с интеллектуальным трудом.

Это так странно. Оказывается, не только пресловутые жетоны с набором цифр могут разделить общество на слои.

Наручные часы Андри пронзительным писком оповестили о необходимости возвращаться в центр. Этот немного раздражающий резкий звук стал переломным для людей, погрязших в своих мыслях. Словно вынырнув из омута тяжёлых дум, Харден качнула головой, стряхивая остатки оцепенения, поднимая взгляд на остальных присутствующих. Те пребывали в неменьшем замешательстве. И так же отчаянно старались скрыть волнение.