Слова прозвучали жёстоко, но Андри никогда не вникал в тонкости присваивания процентного статуса людям. Единственное, что он доподлинно знал: какими бы идеальными ни были гены человека, если есть хоть малейший шанс возникновения тяжелого или неизлечимого заболевания, причиной которого будет служить «поломка гена», будущее человека буквально обрывалось ещё в утробе. Страх повторить ошибки прошлых поколений, когда общество буквально самостоятельно убивало себя, никак не ограничивая распространение врождённых болезней в популяции, заставлял людей идти на крайние меры. И это работало. Большая часть мутаций, пугающих предыдущие поколения растущей частотой проявлений, остались лишь на страницах медицинских учебников. И люди радовались общему оздоровлению поколений, но редко задумывались, какой именно ценой давался такой прогресс.
— Это не генетическое заболевание, поэтому его не определили ни в эмбриональном периоде, ни в младенчестве. По словам лечащего врача, если бы не поражение лёгочной ткани продуктами производства препаратов, ничего бы не было, — каждое слово давалось с трудом, но, раз уж начала, отступать было поздно. — В общем, ему нужна операция. Пересадка лёгких, если точнее. Думаю, Вы знаете, какие трудности возникают, когда дело доходит до таких хирургических вмешательств.
— На самом деле, нет, — с сомнением произнёс Андри, задумчиво крутя кружку в руках. Чай успел остыть, но запах мяты всё ещё был приятным. Успокаивал.
— Список пациентов на трансплантацию лёгких довольно длинный, в основном за счёт пострадавших от механических травм. И поскольку они считаются экстренными, конечно, их ставят в начало списка. Особенно если у них высокий статус.
— Так тебе для этого нужно попасть в ряды следователей? Чтобы помочь отцу?
— Считаете это нечестным способом? — криво усмехнулась Харден, понимая, какую глупость совершила, согласившись на разговор.
Пусть детектив и не был склонен писать доносы или распространяться полученной информацией, полной уверенности в его надёжности у Харден тоже не было. Одно неверное слово или намек с его стороны — и какой-нибудь рьяный борец за систему отменит её перевод в другой отдел, лишив возможности ускорить движение очереди. Ещё и проверку среди всех сменивших место работы устроит, чтобы исключить предыдущие недочёты. Причинять кому-то неудобства не хотелось, но даже эта перспектива меркла на фоне напряжённого ожидания ответа.
— Думаю, я поступил бы так же, — наконец ответил Андри. И его слова совершенно не вязались с тем, что ожидала услышать девушка. Вообще не вязались с образом детектива.
Судя по выражению лица, слова дались ему крайне нелегко. Сложная работа мозга, направленная на поиск наиболее честного ответа, отражалась на лице мужчины. Андри действительно не сказал это из-за желания угодить или поддержать. Его мнение было полностью основано на собственном жизненном опыте и мировоззрении. И пусть подобное решение стало причиной возникновения внутреннего конфликта, в тот момент Андри был уверен: это решение верное.
Харден судорожно вздохнула, вглядываясь в лицо напарника. Пыталась найти подвох, но, кроме внутренних сомнений, не относящихся к теме разговора, не находила ничего. Чистое сопереживание и готовность помочь в любую минуту — неожиданные, удивительные и, бесспорно, приятные эмоции читались на лице детектива. Эмоции, вызывающие прилив теплоты и нежности наравне с безграничной благодарностью и облегчением. Харден улыбнулась.
— Не знаю, как Вас благодарить, детектив.
— Не меня надо благодарить, стажёр, — дёрнул уголком губ Андри, откровенно веселясь от недовольства на чужом лице после услышанного прозвища. Внутренние дилеммы были оставлены до лучших времён: сейчас не хотелось думать о чём-то внутреннем. Гораздо интереснее оказалось просто сидеть в хорошей компании, понимая, что своими словами удалось развеять сильнейшее напряжение, буквально витающее в воздухе. Неожиданно приятно, особенно учитывая тот факт, что обычно сам детектив являлся причиной возникновения того самого ощущения. — Я говорю это потому, что действительно считаю твою ситуацию безвыходной. У меня ведь тоже были родители. И я любил их. Думаю, случись с ними нечто подобное, я поступил бы так же.
— Но с ними всё равно что-то случилось, ведь так? — осторожно уточнила Харден, сразу же поясняя свои слова. — Вы сказали в прошедшем времени. Дважды.
— Они мертвы. Ничего необычного: у мамы инсульт, а отец не смог пережить тяжёлую пневмонию. Запущенный случай плюс непереносимость антибиотиков. Не лучшая перспектива, да и после смерти мамы он не отличался жаждой жизни.