Неправильная последовательность

— Он чаще остальных дежурит в этом госпитале, — улыбнулась Чатель, надевая перчатки. Харден последовала её примеру, продолжая слушать. — И постоянно приезжает в наш сектор помогать тем, кто не может дойти сюда. Плюс мы знакомы уже лет десять, может чуть больше.

— Так он с Периферии? — удивилась Харден.

— Да, родился там, во втором секторе, а потом переехал жить в наш. Так и познакомились.

Хоть она и отвечала, но Харден видела: эта тема немного не та, которую стоило развивать дальше. Возможно, потому что касалась непосредственно другого человека, обсуждать которого Чатель считала неправильным. И девушка это прекрасно понимала, потому поспешила сменить тему.

— Ты работаешь врачом?

От этого вопроса Чатель зарделась, гордо смотря на девушку. И пусть выглядело это забавно, Харден не могла не улыбнуться. Слишком искренними были эти радость и гордость от услышанного.

— По закону я не имею права работать именно врачом, но я получила сертификат медицинской сестры. Правда, даже так мне не дают ставить уколы сейчас, но это не важно, — поправила собственную маску, протягивая такую же Харден. — Главное, что я могу заниматься любимым делом у себя дома. А это надень.

— Зачем? Мы же не в инфекционном, да и с пациентами я общаться не буду.

Она уже протянула обратно маску, но Чатель отрицательно покачала головой.

— Это не для твоей защиты, а чтобы ты случайно не передала свои микробы людям, которым лишние инфекции не нужны. Не нужно дышать на препараты, даже если они упакованы: всё должно быть стерильно.

Её отношение к делу вызывало непомерное чувство восторга. Раньше Харден не задумывалась о том, как живут люди на Периферии. Для неё они просто были, впечатление о них могло сложиться разве что благодаря СМИ. Других контактов с людьми по ту сторону КПП у неё не было, как и стремления узнать их поближе. Изучить быт, особенности жизни в другом статусе. Раньше она думала, что у этих людей посредственное отношение к жизни в целом. Есть — хорошо, нет — ну и ладно, и так хорошо. Они не будут из кожи вон лезть, чтобы получить заветную безделушку или должность, они скорее найдут плюсы в уже имеющейся ситуации, чем попытаются её улучшить. Усреднённые потребности — вот их главная черта.

И последнее вряд ли когда-либо изменится. Та же Чатель подтверждала это: её устраивал статус медсестры, хотя любой обладатель высокого процента уже постарался бы получить должность лучше. Не потому, что медсестра — плохая профессия, нет. Люди, живущие в Центре, априори не готовы мириться со "средним". Им нужно лучшее, и они готовы биться за свою цель до последнего.

В этом и заключалось одно из главных отличий между Периферией и Центром — потолок амбиций. Так же, как и возможности достичь чего-то большего, чем то, что уже предопределено. Всё ограничивалось процентом ДНК. И этого не изменишь.

Но что было присуще абсолютно всем, независимо от процента на жетоне, так это отношение к делу. Ответственность, благодаря которой человек выкладывался на все сто, даже если знал, что лучше уже не сделает. Не опускать руки, работать на пределе возможностей и делать всё от тебя зависящее — это то, чего не может определить уровень "правильности" твоего ДНК. Это то, что есть в каждом. И зависит лишь от воспитания, примера родителей и окружения, но никак не от "правильной последовательности". И на секунду, всего на одну секунду, странная мысль пронзила сознание: а так ли важен этот процент, если человек обладает колоссальным желанием работать? Ответ пришёл сразу и, как ни странно, оказался вполне очевидным. Да, важен. Потому что, если в человеке генетически запрограммирована способность хорошо ковать металл, как бы он ни хотел, великим музыкантом ему не стать. Для себя — безусловно, можно, но не для успеха на публике. Потому что нет данных, без которых попадать в ноты невозможно. Генетику не обмануть. И даже упорный труд здесь будет бессилен.

*

Работать оказалось действительно тяжело. Не в плане заполнения данных о лекарствах — неутихающий темп работы держал в постоянном напряжении. В помещение могли разом забежать несколько медсестёр. И все требовали выдать им препараты первой. Как в такой ситуации поступать, Харден не знала, потому старалась отдать все нужные вещества одновременно. Особенно тяжело становилось, когда сами медики начинали спорить, кому же важнее быстрее вернуться к пациенту. Тогда в спор вступала Чатель, которая забирала ровную половину работы, и в две руки девушки быстро справлялись с выдачей лекарств. Которые, к слову, быстро заканчивались, а восполнять запасы столь важных физрастворов и антибиотиков никто не спешил.

Вместо намеченных шести часов ей пришлось отработать все десять. И лишь когда счёт времени пошёл на одиннадцатый час, а за окном начало постепенно темнеть, темп работы постепенно пошёл на спад. В помещение с препаратами забегали всё меньше, и в какой-то момент зашла доктор Рагот, уставшая, но довольная работой.

— На сегодня всё. Пациенты стабилизированы, так что можете отдыхать.