Неправильный демон

Несколько ударов сердца казалось, что ещё чуть-чуть – и совместными усилиями рыцарей и демонов чудовище будет побеждено, но из пасти твари хлынула зелёная кислотная волна, и несколько импов исчезло в яркой вспышке. Удар нижней лопатообразной лапы – и один из рыцарей опрокидывается на спину с безобразной дырой в груди. Я стою на ногах, хотя меня всё ещё шатает от удара, губы произносят слово-ключ, и прямо под монстром образуется чавкающее грязью и тиной болотце, а манобар проседает сразу на шестьдесят пунктов. Ветапунга сердито верещит и машет лапами, её крылья натужно гудят, поднимая тварь из болота. А я стою и жду отката, мысленно отсчитывая минуту. Пришедшие в себя рыцари вновь бросаются в бой, гончая скалит клыки, стараясь выбрать момент для атаки, а импы, раскрыв крылья и взвившись в гигантском прыжке, обрушиваются на мутанта, вновь опуская его в болото.

Тридцать девять, тридцать восемь, тридцать семь… Медленно текут секунды, а в бой вмешиваются новые участники: уже привычная тройка латников в алых доспехах с золотыми восьмиконечными крестами и инквизитор-герой, которого они, судя по всему, защищают. Высокий священник в алой сутане упирает в землю огромный молот, брызжущий протуберанцами нестерпимо-белого света. Тридцать пять… С хлопком исчезают выжившие импы, исчерпав время пребывания на этом плане. Тридцать… Латники падают на колено, вскидывая краникены[30], стрелы, начинённые какой-то божественной магией, устремляются к вновь начавшей выбираться из болота ветапунге. Двадцать семь… Монстра окутывает слепящий свет, резко просаживая уровень жизни. Двадцать… Резко выстрелившая верхняя конечность пробивает ногу рыцаря, а челюсти смыкаются на голове, с противным скрежетом сминая шлем. Восемнадцать… Двое латников усиленно крутят вороты, перезаряжая арбалеты, а третий со щитом застыл рядом с инквизитором, готовый в любой момент прикрыть его. С рук пса церкви срывается белый луч, ударяя в небеса, раскалывая тучу и сминая её в какое-то подобие кулака, сияющего божественной силой. Двенадцать… Кулак срывается с неба и сокрушающим тараном врезается в ветапунгу, прибивая её к земле и вновь окутывая неестественным светом. Десять… От строя моих доносится захлёбывающийся болью крик, и огромная стрела хаоса врезается в чудовище. Восемь… Очередной залп из арбалетов, которые тут же отбрасываются, а латники бегом несутся к противнику, закрывая щитами также сорвавшегося с места инквизитора. Четыре… На монстра обрушивается удар уцелевших рыцарей и истекающей кровью гончей. Ноль… Вскидываю руку и ору прямо в небо, с которого срывается ветвистая молния, ударяя тварь в голову. Латники в огромном прыжке обрушивают своё оружие на истошно верещащего монстра, и следом на неё опускается брызжущий яркими протуберанцами молот.

Взрыв… Меня неудачно опрокидывает на сломанную руку и тащит по траве. Неимоверным усилием воли остаюсь в сознании, а система победно звенит: «Захвачен осколок божественной души». Перед глазами прыгают багровые всполохи, меня затягивает в чёрный омут, в котором слышен скрип хитина, треск жвал и мягкий шорох лапок насекомых. Водоворот неясных и пугающих образов, взмахи крыльев, незнакомые и тревожные запахи, неповторимо сладкий вкус, непонятные картины в калейдоскопе тысячи глаз. Меня крутит и растворяет в этом водовороте, засасывая, словно в зыбучие пески или болото, и только боль в сломанной руке не даёт окончательно рухнуть в эту пучину и раствориться там насовсем, и одна за другой всплывающие таблички, в которых, наверное, что-то важное, что-то очень важное для меня… Новая вспышка боли – и я вновь проваливаюсь в водоворот бесконечных образов.

Глава 39

«И вновь продолжается бой»

Сквозь треск хитина и назойливый шелест маленьких лапок, сквозь жужжание крыльев и стрекотание жвал прорвались злые, раздражённые, о чём-то спорящие голоса. Я, как ныряльщик, переоценивший свои возможности, еле вынырнул из омута, в который угодил, и жадно хватал первые и самые сладкие глотки воздуха.

– Заткнитесь. – Мой голос казался чужим: хриплый и злой, как с похмелья.

Честно говоря, я и чувствовал себя точно так же. Голова раскалывалась от любого звука или движения, желудок крутило и выворачивало. Свет нестерпимо жёг глаза, так что хотелось смежить веки и забыться, но стоило это сделать, как мой мир вновь наполнялся звуками и ощущениями тысяч и тысяч насекомых. Если это испытывают все играющие за Единение инсектов, то я им не завидую.

Рывком поднявшись, отчего меня ощутимо повело и вновь затошнило, с удивлением обнаружил себя в залитой кровью октаграмме, рядом с которой лежал высушенный до состояния мумии труп импа. А за её границами застыли Алтрама и Искра, напряжённые и вот-вот готовые вцепиться друг в друга.

– Мессир, нам пришлось пойти на экстренные меры. – Рядом со мной Табор.

Интересно, о чём это он.

– Вы не приходили в себя, пришлось использовать ритуал вливания сил с жертвой из демонической сущности.

– Проще было добить, – бурчу себе под нос.