Неприкасаемые. Легион. Хранители

Ангелла уже хотела отпустить Гранж, но она вспомнила про свое решение распустить Великую Четверку. И вернуть им их исконные, прежние имена. Которые уже почти никто и не помнил. “Надо покопаться в архивах”, подумала она и решила, что Гранж тоже надо обработать по этому поводу. Да, у их родственниц было другое имя, более благозвучное. Историческое. И Неприкасаемые, к своему стыду, пренебрегали им. Слишком быстро привыкнув к этой кличке, которая, возможно, и влияла так отрицательно на Гранж. Наделив ее другой натурой. Склочной и сварливой.

– Скажи мне, дорогая моя, что ты скажешь, если я предложу отменить все клички и прозвища в нашей Семье.

Гранж никогда не была дурой, и сразу поняла, к чему клонит ее родственница. В которой она, наконец-то, признала и почувствовала это право – принимать такие важные решения для их Семьи. Или на худой конец, озвучивать их.

– Я всегда говорила, что мне эта кличка не нравится. Хотя я к ней и привыкла…И это все проделки этого старого прохиндея. Этого лиходея…

Ангелла поняла, что Гранж села на своего любимого конька – обличать и обвинять, и поспешила отвлечь ее от мрачного настроения, уже повисшего над ней серой тучкой.

– Давай вспомним, что ты Генриетта, а не Гранж. И что имя у тебя благородное и очень красивое. И что ты сама не менее красивая и…. Ангелла замолчала, пытаясь найти то слово, которое бы представило Гранж в более выгодном свете, но не могла. Выручил ее Асраил, который добавил с легким поклоном, обращаясь к их родственнице.

– И доблестная защитница справедливости… Поборница чести нашей Семьи. Смело рискующая собой, не взирая на трудности и наших врагов – что внутренних, что внешних. И способная на другие, не менее благородные поступки. Не думая о собственной выгоде и корысти…

Гранж улыбнулась, почти искренне, и ответила Ангелле и Асраилу поклоном. Ангелла кивнула ей головой, а Асраил уже провожал ее к выходу.

– Спасибо за визит, Генриетта. И запомни еще раз – не жми так сильно на курок. Иначе сразу опустошишь всю обойму. Считай – раз – два. И очереди будут вылетать короткие – две-три пули. Ну, скоро увидимся…

Асраил вернулся, к удивлению, Ангеллы, не один. За ним почти скромно, потупив взгляды и устремив их вниз, шли ВЧ и Гуннар.

“Что ж, вечер откровений продолжается”, – подумала Ангелла и окинула их откровенно недобрым взглядом. Она не будет избегать нравоучений и наставлений сегодня, и даже угроз, тем более, она давно хотела высказать им их в лицо. И хорошо, что они не Гранж, не надо так осторожно выбирать слова. Пусть терпят, раз уж у них мужские обличья.

– Хорошо, что вы пришли. – начала Ангеллавкрадчиво, а затем обрушила на них всю свою мощь. Свой взгляд, отрепетированный у зеркала. Асраил вышел из приемной, подальше от греха, и закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной. Но это не помогало – подошедшие Каталина, Глория, а также оставшаяся у дверей Гранж, как всегда, снедаемая своим любопытством, все прекрасно слышали. И вздрагивали вместе с ВЧ и Гуннаром, когда Ангелла расходилась не на шутку. Особенно сильно потряхивало Каталину и Гранж.

– Я последний раз говорю вам, что не потерплю больше никаких сомнительных операций. И я обещаю, что я сама явлюсь к вам, для возмездия, а не какая-нибудь призрачная карма. Вы как некрофилы, так погрузились в свою опустошающую вас страсть к этим неживым предметам, что уже превратились в каких-то вурдалаков. Упырей. Что это такое – страсть к деньгам? Вы что, дети печатного станка? Сколько можно наполнять свои кубышки этими банкнотами, акциями и прочей бумагой. А также золотом. В вас что, огромная черная дыра внутри? Почему вы постоянно тащите в себя всю эту неживую материю…

Она прочистила горло и уловила мысль одного из ВЧ. Опять про Кодекс… Ладно, она ответит.

– Вы говорили, или думали, что я игнорирую Кодекс. Пусть так. Я признаю это. Но я делаю это не для своей выгоды. Не для вашей. Я делаю это для блага всей Семьи. Мы должны защищать до последнего каждого из наших родственников, а не торговать ими с Кадавром. Или любым другим подонком. ВЧ, я вас упраздняю, – добавила она и окинула их тяжелым взглядом.

– Вспоминайте свои имена, разрушайте к черту ваши надстройки, всю структуру вашей четверки. Пора интегрироваться со всей семьей. Позже, я сама подумаю над этим. Как и над новым Кодексом. Так что отныне, никакого нейтралитета. Никаких уловок и молчания. А иначе, беру вас в свидетели этого обещания – я покараю вас. Потому что по сути, сейчас вы ничем не лучше Кадавра.

И думайте себе, что я захватила или узурпировала власть в этой Семье. Пусть так. Но иначе, наша семья превратилась бы в откровенный базар. С невольниками. С рабами и хозяевами. И вы бы, к вашей тихой радостью, потирали руки, подсчитывая свою будущую прибыль. Все, аудиенция закончена. Прошу на выход. И слушаться Гуннара.