Неприкасаемые. Легион. Хранители

– Такахаси…, – он уже понял, что это за нож, и откуда он взялся в его теле. Think twice before going… – одними губами, беззвучно произнес он и найдя взглядом тело своего друга покачал головой, прежде чем потерять сознание в последний, второй раз. Он понял, что не испытывает никакой злости, и что, наконец-то, пришло его время. И не вина это его друга. А лишь его собственная…

Но его судьбу уже брала в свои руки Неприкасаемая, решив сначала спасти, а потом уже думать, что делать с этим человеком. Ангелла смогла подняться на скалу, благо во время обстрела она стала не такой крутой, и в ней образовались явные выступы и даже ступеньки. Она нашла тело Закарии и тихо плача, прильнула к его израненному телу своим, не менее израненным. А потом, растерявшись, и не зная, что ей делать, подняла его с усилием на руки и пошла, пошатываясь туда, где ей могли бы помочь. Глория с Соледад. Глория с Соледад… Она произносила эти имена как молитву, как свою последнюю надежду. Она спустилась с Закарией по камням, и шла плача, как маленькая девочка, которая нашла своего любимого, огромного мишку с оторванной лапой. Но силы оставили ее, и сыграли свою роль полученные ранения, и она опустилась с Закарией на снег – перед ней простиралось пространство, заваленное камнями и телами. Тот самый коридор, ведущий на Северную Базу, который запечатали Такахаси и Закария. Ей просто не хватит сил, поняла она. Она легла возле человека и смотрела своими покрасневшими, пустыми глазами в небо.

“Неужели это конец”, – думала она. “Неужели я не смогу спасти одного человека. Всего одного… О небо, ты жестоко. Помоги мне хоть раз. Ведь я никогда тебя ни о чем не просила… Всего один раз. Спаси этого человека… Ему нельзя умирать. И не потому, что его душа еще не готова и сразу отправится в рай. А потому, что я люблю его…”, – думала она и слезы текли у нее из глаз. В этот момент, она услышала звуки, вернее музыку. Это был гимн Легиона. И он раздавался с территории их Северной Базы. Она приподнялась и увидела, что к ней кто-то приближается. Она плохо видела из-за слез, и ей пришлось вытереть глаза и напрячь зрение, чтобы рассмотреть приближающихся. Так ее и застали, защищающей своим телом смертельно раненного легионера Гранж, Гуннар и О’Брайен. Да, это были они, и они сразу бросились к ней, и она только беспомощно показывала рукой на Закарию, а на нее смотрели глаза ее родственников и единственного легионера, который тоже опустился перед ней на колени и сквозь слезы говорил, что Власта погибла. Защищая подступы к этой проклятой Северной Базе. К этой проклятой черной башне.

Ангелла опять закричала, испытывая дикую боль и вселенское отчаяние, но вдруг смолкла и поняла, что ей надо собраться. Иначе все просто окончательно развалится и выйдет из под контроля. Она поднялась на ноги и указала Гуннару то направление, в котором находился шатер Кадавра.

– Асраил там… Скорее туда… Гуннар, помоги ему!!!

И ее воинственный родственник, еще более походящий на викинга, мрачно кивнул ей головой и быстро побежал туда, понимая, что сегодня было уже слишком много смертей. И еще одну смерть их Семья не перенесет.

– Такахаси там, на скале, он не должен там остаться, забери его тело… – она кивнула Патрику, и он подбегал к этой вершине, и взбирался стремительно наверх.

– А я вот…. – зареванная Ангелла беспомощно кивнула головой на тело Закарии и Гранж, к ее удивлению быстро опустилась на колени и стала массировать тело легионера. Передавая ему часть своей энергии, и снимая с него куртку и жилет, чтобы они не мешали ей.

– Чего ты смотришь, обнимай его! – кричала она на Ангеллу, и они вдвоем начали реанимационные процедуры.

– И чего ты ждешь, целуй его, дура! – опять Гранж кричала на свою сестру, и та прильнула к нему губами. Словно она была врачом, который таким образом, наплевав на традиционный и откровенно неподходящий в этой ситуации дефибриллятор, вновь пыталась запустить сердце своего самого важного пациента.

Патрик уже нашел тело Такахаси на скале, и закричав, рубил воздух ударами рук, и зажимал зубами свой кулак. До крови. Он склонился над Такахаси и увидел, что тот еще жив. Он бухнулся перед ним на колени, и взял его за руку. И Китано, смотрел на него неожиданно тепло. Понимая, что он уходит в более спокойный и светлый мир, и оставляет в более яростном и жестоком мире этого парня. Который за один бой стал настоящим воином и легионером.

– О’Брайен, ты меня спросил, почему я еще в Легионе… Не знаю… Наверное, потому, что ждал того, кто придет мне на смену. Такого чудака, как ты… Но не дай бог ты меня разочаруешь. Я, вместе с Толстым Джоном буду являться к тебе каждую ночь в твоих снах, и…