Неприличное предложение

А ещё, что пьяный в стельку Селиванов предлагал заказать проституток в качестве лекарства от душевных недугов и послать всё подальше. Этот пионер-герой в любом состоянии мог. Прегер в себе был не настолько уверен, поэтому так и остался неёбаным…

Не сказать, чтобы на дне рождения Божены его удручал этот факт. Но без секса, любимой женщины и таблеток от головной боли, жизнь стремительно теряла краски.

Платон отставил недопитое шампанское и подумал, что к вечеру он уже достаточно протрезвел. Но только за то, чтобы снова вдохнуть запах Янкиных волос, отдал бы полцарства. И ещё полцарства — за то, чтобы к ней прикоснуться. А когда у него ничего больше не останется, никаких царств — он всё равно придёт к ней как есть, нищий, босой, упадёт на колени и будет умолять… О чём? Да не всё ли равно, если она будет его слушать.

Он так по ней скучал, что подумал придушит Селиванова собственными руками, если тот немедленно не выйдет на связь и не даст ему Янкин адрес.

Или Прегер всё же скатится в чёртову депрессию.

— Платон! — подошли поздороваться очередные гости.

Прегер терпеливо выдержал минут пять светской беседы, извинился и пошёл искать Боженку, чтобы вручить ей подарок и откланяться, когда увидел Яну.

Яну, Лейкина, Божену, Селиванова…

— Я задал вопрос, Гриш, — напомнил он. Селиванов проводил глазами Янку и всё ещё мялся. — Сын Зарецкого решил, что одной моей жены ему мало? Он решил охмурить и Янку?

— Вряд ли ему известны твоей души прекрасные порывы. Но, боюсь, всё с точностью наоборот, Платон, — тяжело вздохнул Селиванов. — Это ты его опередил…

Глава 27. Илья

Божена завела Илью в комнату и плотно закрыла дверь.

— Это правда твоя девушка? — спросила она, прошла мимо Ильи и села лицом к нему на кровать, заваленную какими-то вещами.

Илья увидел разбросанное кружевное бельё, купальник, чулки, косметику, фен.

В углу комнаты стояло большое зеркало. Рядом — стойка с платьями.

Дочь Риты тут явно переодевалась для своего праздника и, судя по количеству нарядов, планировала сделать это ещё не раз за вечер.

Илья не успел толком осмотреть территорию особняка. Но в приглашении, что Божена ему вручила, было сказано: будет выступать известная группа. В глубине лужайки, где накрыли фуршетные столы, он видел установленную сцену и большие прожектора над ней. А вот про бассейн совсем забыл, как и сказать Яне, что можно взять купальник, хотя на плане места, где проходил праздник, он был указан.

— Да, — уверенно кивнул Илья. — Это правда моя девушка и я тебе про неё рассказывал.

— М-м-м, так значит это она — любовь всей твоей жизни? — хмыкнула Божена. — И теперь вы вместе?

Илья слышал насмешку в её голосе. Обиду. Злость. И сквозь слёзы в глазах видел вызов, с которым она упёрла руки в кровать за спиной и закинула ногу на ногу в коротеньком платьице.

— Да, я говорил тебе именно о ней, — ответил Илья спокойно и с трудом сдержался, глядя на её голые ноги и вызывающую позу, чтобы не скривиться. Серьёзно? Она решила его соблазнить?

— И ты её трахаешь? — спросила она с издёвкой.

— Тебя это не касается, — в ответ на её интонацию зазвенел металл в его голосе.

Зря он согласился пойти — это был бессмысленный разговор.

Илья всё прекрасно понимал: что нравится Божене, что она не просто так пригласила его на свой день рождения. Но он именно потому и пришёл: наглядно показать, что занят — ей ничего не светит. Только взял с собой Яну не просто как доказательство, а потому, что гордился ей и тем, что она у него есть. Потому что это было важно для него — не просто на кухне получить от неё согласие быть его девушкой, а сказать всем, показать всему миру, что она с ним. И показать Янке, как для него это серьёзно и как она бесконечно ему дорога.

А Божена… Божене Илья никогда и ничего не обещал, что бы она себе ни возомнила, и уж точно был не обязан ей отчитываться с кем и как проводит время.

Да, он был зол, когда Рита стала угрожать. Да, сам позвонил и предложил её дочери встретиться. Да, переписывался с Боженой почти каждый день. Но на войне как на войне. После нескольких месяцев опустошающих отношений, Илья прекрасно понимал, что Рита Арецкая может знатно нагадить, и её дочь была его «аварийным планом». Если бы Рита не остановилась, он бы раскрыл этот «запасной парашют». Говорить влюблённой в него девочке, что он трахал её мать, он, конечно, не собирался, но очень рассчитывал: Риту остановит, что дочь может про неё узнать.

Но что бы ни было у него на уме, фактически Илья держал девчонку на вытянутой руке и не позволял себе ничего: ни взглядов, ни прикосновений, ни двусмысленности, ни намёков. Они с Боженой не сдвинулись дальше дружеской переписки и единственной ничего не значащей встречи в кафе.

Для Ильи дружеской и ничего не значащей: они болтали о пустяках, как обычно в приюте. Правда кое-что неожиданное для себя он всё же узнал…

— А давно ты состоишь в «Мальтийской службе помощи»? — спросил он Божену без всякой задней мысли, помешивая стеблем сельдерея в стакане томатный сок с водкой.