Непримиримые 1

Не помню даже лица родительницы, страшно, но это так. Не помню тепла ее рук, нежности голоса, того самого запаха, что присущ лишь родному человеку. Понимания или участия… не осталось ничего! Время жестоко — оно умело стирает воспоминания, которые хотелось бы помнить, и с той же легкостью подкидывает совершенно неуместные эпизоды прошлого, которые стоило бы забыть!

Нужна ли мне мама?

Сейчас уже, скорее всего, нет — я достаточно поплакала и без ее плеча. Пережила школу без ее сочувствия и поддержки. Достаточно просто справляюсь с проблемами и учебой. Душевные переживания перевариваю сама, храню глубоко и не выпускаю эмоции на обозрение — засмеют. Если и делаю ошибки — точно знаю, что виновата сама. Но однозначно завидую тем, у кого есть такой важный и близкий человек.

Около часа читаю конспекты, нет-нет да и ковыряясь в тарелке.

Когда становится душно, выхожу на балкон, но тотчас затаиваюсь — под деревом, разделяющим нашу территорию и участок соседей, два темных силуэта. Шепчутся в ночи. Голос отца сразу узнаю, а вот женский… Несколько секунд ковыряюсь в памяти, пока не слышу:

— Амалия, мы давно не дети, что за шпионские игры?

Соседка?! Игры? У них что, роман?

— Ты не понимаешь, — бормочет виновато женщина, — Игнат славный парень, но сложный человек. Ему нужно время…

— Он взрослый мужик, у которого в скором времени может появиться своя семья, — безапелляционно, но не повышая голоса, заверяет папа. — И… — добавляет с жаром, — ремня ему нужно, а не время…

— Сереж, — мямлит Амалия, — он почти без отца рос, а то, что видел до… Ну, это было не очень правильно с точки зрения нормальных отношений. Ему трудно принять, что я могу кого-то любить, кроме него и его папы… Да к тому же тебя… ведь мы…

— Это глупо и эгоистично!

Ох, как верно, милый папа. Да кто бы говорил?!.

— А для собственной семьи Игнат слишком непостоянен. Девушек меняет с такой легкостью и скоростью, что даже не знаю, нормально ли это… — утихает голос женщины. — Молод, горяч. Сереж, прошу, дай время.

Тороплюсь схорониться в комнате. Пригибаюсь ниже, но в щель балкона вижу, как вдоль дома Игната бесшумно едет машина. Странно, с выключенными фарами. Катится еле-еле… Черная, тонированная, низкая, дорогая.

— Как скажешь, — бурчит папа. Далее следует неразборчивое бормотание, страстные вздохи, поцелуи.

Становится жутко неудобно, и я юркаю в комнату, чтобы переждать ночное свидание парочки.

Выхожу немногим позже, но перед тем, как открыть баночку пива, убеждаюсь, что внизу никого нет. Слегка укрываюсь пледом — на улице хоть и конец мая, но довольно свежо. Сажусь на плетеное кресло, закидываю голые ноги на балконные перила. Наслаждаюсь тишиной, темнотой, покоем… В поселке уже почти во всех домах выключен свет… Хорошо!

Открываю баночку, делаю глоток… Нет, я не пивной алкоголик, но иногда мне хочется чего-то такого… запретного с точки зрения моего отца. Видимо, я плохая девочка, ведь умудрилась даже и травку попробовать. Не скажу, что мне понравилось, но и откровенного негатива не вызвала.

Мысли текут вяло. Опять делаю глоток. Эх, жаль, что не ледяное…

Хорошо, мирно, сверчки поют, ветер шуршит листвой.

Папка-то мой, оказывается, еще тот герой-любовник!

С соседкой замутил… Ого!

А что, нормальная женщина. Милая, очаровательная, доброжелательная. У нее только один недостаток — сын.

Мысль обрывается, когда слышу звук приближающегося мотоцикла. Уже в следующую минуту возле ворот соседей останавливается крутой байк. Створки с легким скрежетом расходятся в стороны, Игнат паркует мотик под крышей летнего гаража. Из-за темноты не могу различить марку, но по корпусу и реву движка — Хонда или Ямаха.

Гоночный, да и всякие штуки трюкачные можно делать. Мда, у нас с Селиверстовым одинаковые увлечения.

Вновь откидываюсь на спинку, закрываю глаза.

— В тихом омуте черти водятся, — дымку повисшего спокойствия внезапно нарушает насмехающийся голос Игната, раздающийся откуда-то снизу. — Балуешься или уже пристрастилась?

— В полиции нравов подрабатываешь? — не остаюсь в долгу, но даже не гляжу на парня. Как сидела, так и сижу.

— Нет, но анонимный звонок папуле никто не отменяет…

Заминка — реально озадачиваюсь, шутит или нет. Хм, за Селиверстовым не заржавеет. Звякнет хотя бы ради прикола или чтобы досадить!

Ну и плевать!

— Вперед, — отзываюсь, как можно небрежней.

— Папуля в курсах, что любимый птенчик балуется алкоголем?

Надоело делать вид, что мне все равно. Чуть подаюсь вперед, в прорези балкона глядя на наглеца. Он явно доволен произведенным эффектом.

— И кто его знает, чем еще… Табак? — перебирает с ухмылкой. — Или что-то более запрещенное? — продолжает назойливо жужжать, а лицо каверзно-проказливое.

А я все смотрю и не могу понять, что ему надо.

Блина, вот же… Я ведь даже себя на миг счастливой ощущать начала… до его появления.

— Свали в туман, — прошу по-хорошему.

— О, ты уже туман видишь? — продолжается игра в идиота.

Молчу, медленно потягиваю пиво.

— Ладно, шучу, плохая девчонка, — примирительно. — У меня разговор важный, оставь на глоток.