Неродная кровь

– В том числе и его – он теперь без ее совета ничего не делает. Тут к нам обратились те гады, что Акопа нам подсунули, насчет пролонгации договора. Сережка хотел с ними по душам поговорить, а Галя сказала: «Нет! Никаких выяснений отношений! Просто ответишь им, что считаешь это нецелесообразным, и все. А вот с тем, кто придет за них просить, мы и поговорим». Он так и поступил. И тут к нему Мигран пришел: «Как же, мол, так? Мы с ними много лет? Проверенные партнеры!» Вот тут Галя за него и взялась! Она его так морально измордовала, что он с инфарктом в больницу попал. Она обвинила его в том, что это он врага в наш дом впустил, что он, пусть и косвенно, виноват в том, что случилось с Луизой. И вообще будет проведен внешний аудит деятельности компании. Вот тут-то он и рухнул!

– И аудит действительно провели?

– Да, и результаты оказались такие, что Галя за голову схватилась – за полтора года из компании столько денег утекло, что она в ужас пришла. Понимаешь, диплом у дяди Ашота был купленный – когда ему учиться было? Но он свое дело отлично знал, он был не теоретик, а практик! Его обмануть было невозможно!

– Но вы-то с Сергеем оба институт окончили, а потом вас еще и Ашот учил, как вы так лопухнулись? – возмутилась я.

– Таня! Дядя Ашот был маленький, худенький, но внутри у него был титановый стержень, он всех в ежовых рукавицах держал и прощать не умел! Он говорил: «Если ты простил одного предателя, на его место десять придут, потому что будут знать, что им ничего не будет». При нем Саркис даже не подумал бы о том, что можно ключи подделать и в его квартире с бабой встречаться. А Сережка домашний, он не боец!

– А ты-то чего молчал? – возмутилась я.

– Когда мы вдвоем, я ему говорю, что и как нужно сделать, и он соглашается, что так будет правильно. А потом его начинают уговаривать, вспоминать, как с дядей Ашотом работали, и он все делает так, как они ему говорят. А если я начну его на людях нагибать, его авторитет вообще ниже уровня канализации упадет. А я для них не авторитет! Я говорю, пишу и читаю по-армянски, но я чужой! Ничего-о-о! Теперь они сто раз пожалеют о том, что сделали!

– Галя вышла на тропу войны?

– Когда все выяснилось, она собрала руководителей подразделений, положила перед каждым листок бумаги и спокойно сказала: «На листке указана сумма, украденная вами у компании. Пятьдесят процентов от нее должны вернуться на счет компании к тридцать первому января, остальные – в течение февраля. Крайний срок – двадцать восьмое число. Если это не будет сделано, последуют санкции». После этого поднялся дикий крик: «Женщина! Кто ты такая? Самвел! Что за дела? Да мы с твоим отцом!..» Галя терпеть не стала, взяла графин с водой и так шарахнула его об пол, что все мигом заткнулись, а она все так же спокойно продолжила: «Я была давним, верным, преданным другом Ашота Арамовича. А сейчас я такой же друг для его сына. И я не позволю его обманывать и обворовывать. Берите деньги где хотите: продавайте квартиры, дачи, машины, берите кредиты… Мне все равно! Но деньги вы вернете! И не надейтесь, что сможете уехать из города – я вам этого не позволю! И забудьте обращение «Самвел»! Он для вас – парон! Раз и навсегда!». Опять поднялся крик: «Мы увольняемся!». А Галя удивленно: «Конечно! По-другому и быть не может! Только уволены будете по статье! За недоверие! И только после того, как расплатитесь! А вот потом вам в городе лучше не оставаться – не будет вам здесь ни работы, ни жизни!» И тут вступил Сережка: «Многих из вас я знал с детства. Я вас уважал! Я вам верил – вы же работали с моим папой! А вы меня предали! А папа меня учил, что предателей прощать нельзя! Поэтому вы все сделаете так, как сказала Галя, а не то последствия будут тяжкими! У меня все! Можете идти!»

– Неужели в нем проснулся характер? Тряпкой-то ему быть не в кого, – заметила я, и Иван пожал плечами – посмотрим, мол. – И что? Никто не попытался сбежать?

– Многие пытались, только на вокзале или в аэропорту вдруг оказывалось, что у них нет ни билетов, ни паспортов.

– Да уж! Галя жестко за них взялась. Оно и понятно – у нее же теперь только сын остался. Кстати, она сказала, что Лариса от передоза умерла, это так?

– Не знаю и знать не хочу, – резко ответил он. – Эта мразь сдохла, туда ей и дорога.

– А что с той женщиной, что должна была приглядывать за Луизой? Я даже думать боюсь, что с ней стало.