Нерожденный

Ранним утром 24 апреля 1945 года на авианосцах 38-го оперативного соединения готовились к бою. Погода была превосходной, видимость прекрасной, и сотни пикирующих бомбардировщиков «хеллдайвер» и торпедоносцев «авенджер» с истребителями «хеллкэт» для отражения теоретически возможных контратак остатков японской авиации берегового базирования нацеливались на японский флот. О его появлении донесли подводные лодки, и хотя торпедные атаки субмарин успехом не увенчались, японцам осталось плавать недолго – в этом на мостиках американских авианосцев были свято убеждены. На четвёртый год войны на Тихом океане хорошо было известно, что происходит, когда самолёты атакуют надводные корабли, не имеющие прикрытия с воздуха. Американцы знали, что авианосцев у Куриты нет, равно как нет и истребителей «зеро» в небе над пагодообразными мачтами его линкоров. Почти вся японская авиация на Филиппинах была уничтожена предварительными ударами, длившимися в течение месяца, – большая часть самолётов вице-адмирала Сигеру Фукудомэ сгорела на своих аэродромах, не успев даже подняться в воздух. Авиация Соединённых Штатов Америки владела небом.

– В декабре над Марианами мы устроили охоту на желтолицых куропаток, – пошутил вице-адмирал Марки Митчер, – посшибали у джапсов всё, что летало.

– На желторотых куропаток, сэр, – вставил командир авианосца «Эссекс», намекая на неопытность японских пилотов.

– Неважно, – отмахнулся адмирал, – горели они как большие. А теперь устроим охоту на китов – на жирных китов. Мы наточили гарпуны, и воткнём их в бронированные туши японских линкоров. Это будет славная охота, китобои!

Настроение у командующего 38-м оперативным соединением было великолепным, подстать погоде, – адмирал Митчер не сомневался в успехе. Офицеры штаба разделяли его уверенность: по их мнению, вопрос состоял только в том, сколько потребуется налётов для того, чтобы отправить на дно весь японский флот – до последнего эсминца.

Четырнадцать ударных и восемь лёгких авианосцев шести оперативных групп 3-го флота разворачивались против ветра, чтобы поднять в воздух первую атакующую волну.

* * *

Настроение Куриты тоже заметно улучшилось – у него были для этого основания. Он ещё раз оглядел в бинокль корабли своей армады, уверенно державшие строй, и повернулся к невозмутимому профессору, на лице которого не читалось никаких эмоций.

– Хотите сакэ, Миязака-сан? Мы прошли завесу американских лодок без потерь!

– Лучше чаю, господин адмирал. Всё ещё только начинается. Смотрите, вот они!

Над горизонтом прорисовался рой чёрных точек – американские самолёты. Стволы «миязак» задирались вверх, словно ощупывая прозрачный утренний воздух пальцами своих раструбов. Учёный-самурай взял микрофон централизованной связи с постами установок на всех кораблях соединения и произнёс несколько коротких слов.

* * *

«Небо чистое, лишь кое-где мелкие перистые облачка, – думал командир эскадрильи пикирующих бомбардировщиков, первой вышедшей на цель. – И истребителей противника не видно – полигонные условия. Так можно работать…». Похоже, его пилоты тоже оценили ситуацию – командир услышал в наушниках хор весёлых молодых голосов:

– Да их тут целая куча! Пора начинать вечеринку – вон у них тут сколько выпивки!

– Ничего, нас тут тоже немало!

– Да ещё подтянутся ленивые…

– А девчонки будут? А то как же без танцев и того-этого прочего…

– Эй, парни, хватит засорять эфир! – рыкнул командир эскадрильи. – Атакуем! Цели разделяем так…

Одернув своих не в меру расшалившихся подчинённых, он наклонил нос своего «хеллдайвера», переходя в пикирование. Глаза опытного лётчика привычно выбирали цель среди множества кораблей, водяными жуками разбежавшихся по синеве моря. «Вот этот, самый здоровенный. Интересно, а почему они не стреляют? Говорят, у джапсов даже орудия главного калибра приспособлены для стрельбы по самолётам – снаряды начиняют мотками спутанной проволоки, которая режет фюзеляжи как бритвой. А сейчас в небе нет ни одной шапки от разрыва. Они что, не видят нас, что ли?»

Командир эскадрильи не додумал свою мысль до конца. Мотор самолёта выводил свою привычную мелодию, когда вдруг в её мерный ритм вплелись посторонние звуки, похожие на покашливание. Одновременно возникло странное ощущение покалывания во всём теле – не то чтобы особо болезненное, однако неприятное. А потом упала тишина, нарушаемая только свистом воздушного потока за остеклением кабины. Это случилось так неожиданно, что пилот не сразу понял причину этой тишины. А когда понял, то похолодёл: двигатель «хеллдайвера» заглох, и уже стали видны бессильно перемешивающие воздух лопасти вращавшегося по инерции пропеллера.

Несколько попыток запустить отказавший мотор ни к чему не привели. Самолёт стал просто грудой металла, который тяжелее воздуха. Неуправляемый летательный аппарат падал в нетерпеливо ждущие его волны. Командир эскадрильи в ярости грохнул кулаком по приборной панели и сдвинул колпак кабины – теперь оставалось только прыгать.