Несчастливый брак

Ситуация развивалась совсем не так, как он предполагал. В его отсутствие муж Кэролайн, лорд Доннингтон, умер, не оставив потомков. Заклеймив жену позором за связь на стороне и рождение дочери, он завещал все свое имущество дальнему родственнику, молодому лорду Роберту Бирну. Зак хотел сообщить Кэролайн, что готов взять на себя ответственность за нее и их дочь, но Кэролайн оказалась очень корыстной и вступила в связь с лордом Бирном, надеясь восстановиться в качестве хозяйки поместья покойного мужа и отчаянно ожидая от Бирна брачного предложения. Зака она держала в качестве запасного варианта на случай, если ее надеждам не суждено будет осуществиться.

Он до сих пор с трудом сдерживал беспомощный гнев, вспоминая встречу с Кэролайн по возвращении в Лондон. Она заявила, что муж отказался даже смотреть на незаконнорожденную дочь и у нее не было иного выбора, кроме как отдать ребенка на попечение приемной матери. Та заботилась о девочке и поныне, потому что Роберт Бирн придерживался на этот счет такого же мнения, как и покойный лорд Доннингтон.

Зак пришел в ярость, поняв, что Кэролайн воспользовалась его привязанностью к ребенку, чтобы заручиться его поддержкой.

Глубоко разочарованный и разгневанный ее отношением и тем, как предсказуемо она поступила в сложившейся ситуации, он не ждал от нынешнего вечера ничего хорошего. Кэролайн была также приглашена на бал, к счастью, без любовника. Если он еще надеется заполучить свою дочь, придется унизиться до ухаживаний за женщиной, которая держит его за дурака.

Экипаж остановился в месте назначения, Зак отогнал мрачные мысли. Выйдя на крыльцо, отбросил в сторону окурок, поправил фрак и стал подниматься по парадной лестнице в величественный особняк.

Готовясь к балу-маскараду, Шона испытывала восторг. Осторожно наведя справки, тетя Августа выяснила, что имя Зака в списке гостей, более того, приглашение им принято. Шона стояла посреди комнаты в ярком свете свечей, снующие горничные, весело переговариваясь, помогали ей одеваться. Зашнуровали корсет, уложили волосы в элегантную, соответствующую случаю прическу. Золотистые кудри собрали высоко на затылке и украсили белой гарденией, перевязанной лентами из серебристого тюля. На кровати лежало шелковое платье цвета слоновой кости, расшитое по подолу изящным серебряным кружевом. Шона подняла руки, чтобы горничные надели на нее нижние юбки. Когда пришло время облачаться в платье, она успела устать от приготовлений.

Руки были затянуты в длинные белые перчатки. Шелковое платье мягко зашуршало, когда она медленно поворачивалась перед зеркалом с наклоном в массивной раме. Она задержалась еще на мгновение, с удовольствием глядя на свое отражение, сияющее в свете свечей. Зеленые глаза блестели, губы были слегка подкрашены. Переливалось серебристое кружево. Мораг внимательно осмотрела ее, выискивая несовершенства, неподрезанную нитку или незастегнутый крючок. Шона улыбнулась своему отражению, думая о том, что никогда еще не выглядела столь прекрасно. Горничная накинула ей на плечи отороченный мехом горностая плащ, пора было трогаться в путь.

Шона с Августой прибыли в Уитчестер-Хаус незадолго до десяти вечера. Бал был уже в самом разгаре. Дом освещался от подвала до крыши, во дворе и на улице скопились экипажи. Позвякивание лошадиной сбруи и крики кучеров и лакеев почти заглушали доносящиеся из дома звуки скрипки.

Выйдя из кареты, Шона посмотрела на тетю, замершую в театральной позе на фоне величественного особняка, и восхищенно затаила дыхание. С искусно уложенными волосами и сверкающими драгоценностями Августа излучала сияние. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы разгадать в ней неординарную личность с выдающимся характером.

Шона улыбнулась:

— Выглядите восхитительно, тетя Августа. Кто, как не вы, умеет с шиком обставить свое появление!

Августа приняла комплимент с кратким смешком и, взяв племянницу под руку, повела по широкой каменной лестнице.

— Мы обе это умеем, моя дорогая. Идем же. Я сгораю от нетерпения!

Они намеренно приехали поздно, надеясь избежать толчеи, но на ступенях все еще было множество элегантно одетых людей. В воздухе витал смешанный запах пудры, духов и пота, сопутствующий большому собранию людей. Комнаты особняка были украшены цветами, звучала музыка. Шона шла, окутанная облаком голосов и смеха. Слуги с невозмутимым видом лавировали между гостями, поднося к столу тарелки с едой, которая тут же исчезала. На одном из боковых столиков возвышалась замысловатая конструкция из фруктов и выпечки. Шона положила в рот сливу без косточки, затем будничным жестом взяла бокал вина с подноса проходящего мимо лакея. Рубиново-красная жидкость мерцала в хрустальном бокале, Шона выпила за свой успех.