Несостоявшийся русский царь Карл Филипп, или Шведская интрига Смутного времени

Защитники города добавили к старым ранам новые, вырубив обширные сады, мешавшие стрелять со стен. Черные закопченные трубы сожженного новгородцами посада придавали подступам к городу мрачный кладбищенский вид. Мертвая засыпанная пеплом земля дальше от города переходила в ровные черно-зеленые полосы: это тянулись обширные репища. Морозоустойчивая репа спасала горожан в тяжелые времена, когда холод убивал рожь и пшеницу.

Днем восьмого июля шведы пошли на приступ. Атака провалилась. Петардист был убит, не успев донести свой снаряд до ворот, и ободренные этим успехом новгородцы вышли из города для сечи в открытом поле. Со стен по нападавшим били пушки, мешая шведам использовать свое главное оружие — умение сражаться в строю.

Успех окончательно убедил защитников города в своей непобедимости. В Новгороде празднично гудели колокола, под звон которых процессия горожан и монахов во главе с митрополитом Исидором, державшим в руках икону «Знамение пресвятой Богородицы», обошла с крестным ходом городские стены. В церквях весь день до поздней ночи шли молебны. Все последующие дни на стены лазили пьяные и издевательски кричали шведам, приглашая их в гости, на блюда из свинца и пороха.

В шведском лагере между тем шли приготовления к новому сражению. Ниже по реке Волхов, там, где в него впадала речка Гзеня, питающая ров перед Окольным городом на Софийской стороне, шведы собрали лодочную флотилию, показывая, что удар будет нанесен по воде, с выходом на Торговую сторону. На Волхове при его истоке из города новгородцы соорудили плавучую башню, а к прибрежной части Софийской и Торговой сторон стянули войска, готовясь к отражению атаки в этом уязвимом месте. Торговую сторону, раскинувшуюся на восточном берегу Волхова, можно было взять с меньшей кровью, чем Софийскую, с ее каменными храмами и кремлем, и при этом получить богатую добычу, хранившуюся почти в двух тысячах лавок и амбаров этого купеческого рая.

Так до последнего думали и солдаты Делагарди: стремясь сохранить дело в тайне, офицеры объявили им о плане сражения только к полуночи 15 июля, когда роты уже выстроились для наступления на город. Наемники узнали, что лодочная флотилия предназначалась лишь для отвлекающей атаки. Главный удар Делагарди хотел нанести с западного берега Волхова, по средней, хорошо укрепленной части Софийской стороны, где нападения никто не ждал. «Бог покарает Великий Новгород за вероломство, и скоро в нем не будет ничего великого! Необходимость толкает к штурму, перед глазами — добыча, слава и смерть. Добыча достается храбрецам, смерть настигает труса», — говорил Делагарди командирам полков и рот, собравшимся в его палатке накануне сражения.

Офицеры, звеня шпагами, вышли из палатки в сумрак теплой летней ночи, к своим ротам, ждавшим сигнала к выступлению. Новгород спал пьяным сном победителей. Движение в шведском лагере заставило подняться на валы и стены только отряды, собранные по обеим сторонам Волхова в районе плавучей башни, откуда ждали нападения. На всех остальных многокилометровых стенах лишь вскинули головы, встрепенувшись от дремы, немногочисленные сторожа: вызывать подкрепления необходимости не было. «Святая София защитит нас своей железной рукой от немцев», — успокаивали друг друга новгородцы.

Солдаты в лодках, назначенные для ложной атаки на Торговую сторону, шумно заплескали веслами и закричали, подкрепляя уверенность жителей города, что враги двинулись на грабеж заречных купеческих кладовых. Колонны шведов, выстроившиеся для штурма, однако, не направились в помощь лодочной флотилии, а — левое плечо вперед — стали выдвигаться вправо, на позиции в западной части Новгорода, концентрируясь возле Чудинцевских и Прусских ворот. Блестя медью своих страшных орудий, встал напротив ворот отряд петардистов. Кто-то из них дойдет под градом пуль и ядер до ворот — и успеет прикрепить и поджечь свою петарду. Подкатили деревянный таран, удары которого должны были довершить разрушения, причиненные пороховым зарядом.

Раздался грохот, ночное небо озарилось заревом: петарда взорвалась с такой неожиданной силой, что разнесла не только Прусские ворота, но и примыкавшую к ним часть стены. Чудинцевские ворота выбивать не пришлось. Они открылись сами. Перед рассветом, незадолго до атаки, под нижние створки Чудинцевских ворот проскользнул ужом новгородский житель, дворовый человек дворянина Лутохина Иван Шваль, и распахнул их. Плененный шведами и представленный Якобу Делагарди, Шваль предложил свою помощь: он впустит их в город, открыв ворота, а за это ему дадут вольную. Услуга предателя не была забыта: через год после оккупации Новгорода шведы дали ему хлебный паек — большая ценность в те голодные годы — и назначили надзирать за сбором урожая в окрестных селах. Иван Шваль стал одним из самых активных представителей «шведской партии» в городе, призывавших население перейти в шведское подданство.