Нет билетов на Хатангу

— Точно, — грустно согласился со мной рыбак. — Оно конечно, говорят: ловите, дескать, другую рыбу, а краснуху выпускайте назад. Да кто же ее выпустит? Да и чего ее колотую выпускать, она все равно сдохнет, так пусть лучше ко мне на стол попадет. Опять же ничего другого тут нету: ни хлеб сеять, ни картошку сажать нельзя, ни скот кормить. Тут только и дел, что рыбачить. А рыбнадзор говорит — нельзя! Остается что — или бежать отсюда, или воровать по крупной, чтобы рыбнадзор тот скупить весь с потрохами — а он, вы знаете, дорого стоит! — так что, выходит, они сами нас в хищники толкают. Нет, будь моя воля, я бы первым делом на Енисее весь рыбнадзор запретил, а всех рыбнадзоровцев посадил, потому как честных там — ни одного. Да и как будешь честным — жить у воды, да не замочиться?.. — Он махнул рукой и сплюнул в Енисей.

В Туруханск наш караван пришел уже под вечер, причалили у какого-то плашкоута, и мы с Петькой дунули вверх по косогору искать Туруханскую базу СНИИГГиМСа, для которой мы привезли много груза. Базу эту мы нашли довольно легко: неподалеку от устья Нижней Тунгуски на высоком берегу стояли несколько симпатичных деревянных домиков (камералка, склад, гараж, жилой дом, баня) — это и была нужная нам база. Нашли начальницу базы, я представился и попросил побыстрее освободить нас от того груза, который мы должны были оставить в Туруханске. Хозяйка базы долго уговаривала нас остаться: отдохнуть, попариться в баньке, перекусить чем бог послал и т. п. Она уже все знала от Ивана Филипповича и обо мне, и о нашем караване, и о том имуществе, которое мы везем (в том числе и для нее), правда, ожидала она нас почему-то неделей раньше. На уговоры мы с Петькой так и не поддались, начальница в момент кликнула шофера, тот в момент выкатил из гаража свою полуторку, в кузов прыгнули трое ребят-грузчиков, и мы рванули к причалу. Надо сказать, что мы здорово торопились: километрах в пяти—семи пониже Туруханска стоит деревня Селиваниха, в которой живут родители вездеходчика Валеры, с которым мы плыли до устья Подкаменной Тунгуски (он нам, напомню, дал к родителям письмо и строго-настрого наказал их посетить), а времени — десятый час вечера; нам же еще надо разгрузить баржу (правда, частично) да дойти до той самой Селиванихи, а прибывать туда среди ночи, среди ночи шарашиться по деревне и будить незнакомых людей очень не хочется, да к тому же мы ведь здорово спешим в Игарку.

К моему немалому удивлению, начальница Туруханской базы никаких документов от меня не потребовала и сама никаких расписок в получении товара мне не выдала. Она спустилась со мной в трюм баржи («Ну-ка, давай я посмотрю, сколько там у тебя его всего»), на глазок отсчитала одну треть и эту треть приказала своим молодцам грузить в автомобиль. А я-то волновался, как буду отчитываться перед Иваном Филипповичем за тот лист фанеры, что подарил бакенщику на Подкаменной Тунгуске.

Несмотря на все наши старания, в Селиваниху мы приплыли во втором часу ночи. Надо ли говорить, что вся деревня спала, и нигде не видно было ни души. По начерченной Валерой схеме мы легко нашли дом его родителей и не без некоторой робости постучались в окошко. После долгих расспросов («кто такие, откуда, зачем») нас пустили в дом, а когда я выложил на стол письмо Валеры, рассказал, что все у него путем, что работает он в районе Подкаменной Тунгуски, что он велел кланяться родителям и передавать всяческие приветы и наилучшие пожелания, нас усадили за стол, на котором вскорости появилась необъятная сковорода с молодой жареной свининой и огромная миска с малосольным тогунком. Мы, хоть и не были голодны, с удовольствием закусили (все было свежайшее и нежнейшее), а хлебосольные хозяева уговорили нас взять в подарок еще и трехлитровую банку все с тем же очаровательным тогунком.

— Давайте и мы тоже дадим вам чего-нибудь, — сказал я. — Айда к нам на баржу. У нас там стройматериалы всякие есть: фанера, плита древесно-стружечная...

— Веревки разные, — влез в разговор Петька, — «Дэта» от комаров, накомарники, штормовки, марля...

— И веревка есть? — ахнул отчим Валеры. — Нам веревка до зарезу нужна... Хоть того же тогунка неводить.

— Хорошо, — солидно ответил я. — Дам я вам метров двести-триста.

— А чем мы рассчитаемся? — встревоженно спросила Балерина мать.

— А ничего не надо, — сделал я широкий жест, — примите от нас в подарок за знакомство и в знак уважения.

— А тогунка мы вам еще дадим, — торопливо сказал отчим и к трехлитровой банке прибавил еще литровую, — жаль, другой рыбы нету. Не сезон сейчас.

Витая капроновая веревка в палец толщиной привела наших новых знакомцев в совершенное восхищение; в свою очередь, литровая банка тогунка, которую я внес в наш корабельный общепит, вызвала восторг. Один лишь Петька, несмотря на все уговоры, насмешки и даже угрозы, попробовать тогунка категорически отказался.