Нет голода неистовей

— Лучше, — Лаклейн провел пальцами по волосам. — Я не мог и представить себе такую пару, как она. Сообразительную, со столь изворотливым и сложным умом, что мне никогда ее не постичь. Еще она слишком красива и так скрытна, что страшно меня раздражает, но, тем не менее, не похожа ни на одну из женщин, что я когда-либо встречал, — он сделал очередной глоток виски, на этот раз наслаждаясь им. — Чем лучше я понимаю ее манеру выражаться, тем больше осознаю, что моя пара — остроумная и смешная девчонка, — он рассеянно улыбнулся, без сомнения, вспоминая что-то забавное. Наконец, снова посмотрев на Боу, Лаклейн сказал: — Я не ожидал, что моей пары будет чувство юмора, но невероятно этому рад.

Боу понял, что происходит нечто невероятное. На лице Лаклейна — и это спустя так мало времени после пыток — появилась улыбка. Если раньше Боу был убежден, что его друг введен в заблуждение и ошибается насчет своей пары, то сейчас он уже так не думал. Лаклейн потерял голову от этой Эммалин. Совершенно очевидно, что она была той единственной.

— И как ты планируешь с ней жить? Думается, тут необходима особая забота и кормежка.

— Она пьет из меня. Никогда раньше не пила из другого живого существа.

И хотя Боу уже видел шею Лаклейна, он все равно удивился.

— Она не убивает, чтобы кормиться?

— Ни разу не убивала, — заявил Лаклейн гордо. — Меня это тоже поразило, но она очень нежная, никогда и мухи не обидит. Мне пришлось заставлять ее пить из себя.

— Вот почему твоя нога не заживает так, как следовало бы, — заметил Боу.

— Крошечная цена, которую приходится платить.

— И на что это похоже, когда она пьет? — пока Лаклейн пытался сформулировать ответ, Боу продолжил: — Выражение лица, которое ты пытаешься скрыть, говорит о многом. — Господи, ему это нравилось.

Лаклейн провел рукой по губам.

— Процесс невероятно… приятный. Но помимо этого, я уверен, что он соединяет нас. Связывает. По крайней мере, так он действует на меня. — Уже тихим голосом он признался: — Думаю, я стал жаждать этих моментов сильнее, чем сама Эмма.

Совершенно потерял от нее голову. Пусть Эмма и была вампиршей, Боу завидовал этому чувству.

— И как столь юная бессмертная относится к великой судьбе быть твоей королевой?

— Она не знает об этом, — увидев, как на него посмотрел Боу, Лаклейн добавил: — Она бы этому не обрадовалась. Как я уже сказал, я… я обращался с ней не так, как должен был. Не оказывал ей уважения и не утруждал себя попытками скрыть свое отношение к ее вампирской природе. Все, что она сейчас хочет — вернуться домой, и я ее не виню.

— Я задавался вопросом, почему ты не отметил ее. Сейчас опасное время.

— Знаю. Поверь мне. Веками я представлял себе, как буду баловать и защищать свою пару, а вместо этого превратил жизнь Эммы в самый настоящий ад.

— Тогда почему ты разозлился на нее сегодня утром? — Боу прищурился. — Не могу передать словами, насколько это неразумно.

— Я беспокоился, потому и вышел из себя. Сейчас всё в порядке.

— Ты не сделал Эмму своей и можешь ее потерять.

— Именно это и произошло с Марией?

Лаклейн знал, что в присутствии Боу о ней лучше не говорить. Мария была феей и его парой. Она умерла, убегая от него.

Когда Боу яростно посмотрел на друга, тот сказал:

— Знаю, ты никогда не говоришь об этом, но в моем случае — должен ли я что-то знать?

— Да. Твоя Эмма другая и всегда такой будет. Не упрямься и не глупи. И не пытайся навязать ей наш образ жизни. Иначе, — прибавил Боу негромко, — закончишь так же, как и я, превратившись в живое предостережение для других.

Лаклейн начал было что-то говорить, но остановился.

— Что? Спрашивай, что хочешь.

— Как тебе это удается? Продолжать жить с этой болью? Сейчас, осознавая в полной мере, что ты потерял, я не думаю, что смог бы жить, лишившись пары.

Боу поднял брови.

— А я не думаю, что смог бы сохранить рассудок, если бы днем за днем на протяжении десятилетий мою плоть слизывал огонь, — он пожал плечами. — У нас у всех есть свои крошечные пытки. — Но эти два вида страданий были не равнозначны, и друзья это понимали. Боу с радостью отправился бы в ад, только бы вернуть Марию.

— Ты веришь, что Мария может… — нахмурившись, Лаклейн запнулся. — Ты же видел, как она умерла, верно?

Боу побледнел и сразу отвернулся. Едва слышным голосом он сказал:

— Я… похоронил ее, — он сделал это и знал, что она ушла. Но он также знал, что мир Ллора был непредсказуем и его правила зачастую менялись. И сейчас всё свое время он тратил на то, чтобы отыскать ключ, который позволил бы вернуть Марию.

Что еще ему оставалось?

Лаклейн внимательно посмотрел на друга:

— Ты не сможешь ее вернуть.

Боу вновь посмотрел на ликана.

— Еще никто не сбегал из вампирского плена. У ликана не может быть пары наполовину вампирши. А таких существ, как полувампирша-полувалькирия, вообще не существует. Так тебе ли говорить мне, что возможно, а что нет?

Лаклейн промолчал, наверняка посчитав это самообманом и слабостью. Боу задумался, позволит ли ему друг и дальше жить со своими иллюзиями.