Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

Ну ладно, не об этом я хотел написать-то. Рука повела. В Быковке я начерно написал роман. Он выделился из того, что я писать уже начал. Роман о форсировании Днепра. Действие его происходит на плацдарме в очень короткий срок. Главный герой родом из Шурышкар, должен походить на Серёжку ухватками, а характер несколько иной. Много у меня вопросов к тебе будет, и, наверное, придётся всё равно ехать, хотя осенью надо будет и на Украине побывать, оглядеть местность, где действие романа происходит.

Пока ответь мне на один вопрос: где находится кладбище в Салехарде и как оно выглядит (осенью или весной)? И ещё спроси у южан, бывает ли коньяк больше пяти звёздочек. В связи с романом читаю продукцию «Воениздата» о битве за Днепр. О, боженька ты мой, что там понаписано-то! Я и не представлял себе, каким потоком хлещет ложь о войне, размера этой лжи не представлял. Хорошо хоть то, что книги эти никто не берёт и не читает.

Ну ладно, Вадим, ты уж извини меня, что коротко — уж очень голова болит.

Жене и сыночке поклон. Маня и Ирина кланяются. Обнимаю, твой Виктор

Январь 1978 г.

Вологда

(В.Я.Курбатову)

Дорогой Валя!

Очень рад тебя поздравить со вступлением в Союз! Дело это вроде и формальное, да нужное. Отныне уже ты не партизан и диверсант-одиночка идеологического фронта, а организованный член, которого и поприжать можно в случае чего, и пенсией поманить, и вообще утвердить в праве самосознания, что работу работаешь, а не лапти плетёшь, и можешь за эту работу получить пряник или плеть. Пряник дают всегда уже кем-то облизанный...

Наверное, со временем тебе надо перебраться в Москву и устроиться на службу, то есть устроиться на службу и с помощью её перебраться в Москву, получив за службу квартиру. Думаю, что критику в таком глухом городе, как Псков, не житьё, зачичеревеешь, усохнешь мозгом.

У меня должно выходить собрание сочинений в четырёх томах в «Молодой гвардии». Сперва намечали первые два тома на 80-й год, но теперь разделили по тому и первый намечают в 79-м году [все тома вышли в течение 1979-

1981 гг. — Сост.]. Я, когда меня спросили насчёт автора вступительной статьи, назвал тебя. Сделать это тебе не так уж и трудно на основании книжки, а объём статьи где-то в пределах двух листов, значит, и подзаработаешь маленько. Это если издатели не найдут кандидатуру «по своему сердцу».

Читал ли ты мои новые главы из «Последнего поклона» в «Нашем современнике»? Мне очень хочется узнать твоё мнение. Я много сил вложил в них, и из-за них мне пришлось сильно дотягивать первую книгу. Буханцов, критик, уже написал о главах в «Литературной России», но так умно, как будто речь идёт о передовом методе производства больничных костылей, а главное — преподаватель ведь, словесник! Кандидат наук — и читать не умеет, купился на моём «французском» тексте. Плёл я там за покойного дядю всякую романтическую хреновину, подставив к ней доподлинное имя маркизы Де-бель-иль из Дюма-младшего, корректорши эту хреновину закавычили, и ничтоже сумняшеся критик упрекнул меня за то, что неграмотный этот дядя шпарит этакими изысканными цитатами... Я сразу вспомнил почему-то с ума меня сводившую когда-то деревенскую песню, точнее, «жестокий романс», к которым так склонны до се мои любимые гробовозы: «О боже мой, что делает привычка! О боже мой, что делает любовь!..» В данном случае — любовь к примитивизму.

Нынче, узнав, что я «отдыхаю», навалились на меня с рукописями, книгами, статьями и пр., и пр., да и посещают народы. Сейчас гостит в Вологде с женою вместе Николай Николаевич Яновский. Он пишет обо мне монографию аж на 12 листов для «Советского писателя». Мне его жаль даже, ведь это же не роман, где тут 12-то листов наскрести. Но он говорит: «Я привычен». Я очень уже давно знаю Николая Николаевича, связывает нас давняя симпатия в общении, он — милейший человек, встреча с ним для меня и для души — большая разрядка и удовольствие.