Нет мне ответа...

Буду ждать звонка из издательства – обещали звонить и пригласить переводчика – «переводильника», а пока телевизор посмотрю – впереди много времени. Профессор Виллен преподаёт русскую литературу и просил во вторник встретиться в институте с его студентами. Я пообещал, надо вкусный обед и внимание отрабатывать.

Как всегда, в первый день «за бугром» грустно и тоскливо. Но это наладится, я знаю.

Целую вас всех и очень люблю. Ваш вечный уже отец, дед, муж. Виктор

Ноябрь 1990 г.

(Семье)

Дорогие мои Маня, Витя, Поля!

Почуяли ль вы, как я над вами пролетал? Было это в 5.30 утра по-красноярски. Прилетели мы сюда около одиннадцати по-пекински. Лёту семь часов. Улетали от мерзкой погоды, из полутёмной грязной Москвы. Прилетели к светлому дню, к прибранному народу, к погоде плюс 15!

Вот уж четвёртый день мы в Пекине. Выступление было пока только одно – в институте национальных литератур. Поговорили, потом долго, обстоятельно обедали в хорошем ресторане.

Побывали мы уже во дворце императоров и во дворце Духа, Солнца и Земли, где происходили моления об урожае и где император имел уголок земли, плуг и учил народ прилежности в земледелии (удивительное совпадение: через полторы тысячи лет комиссары в соседнем государстве, переняв его опыт, тоже учили крестьян пахать землю, а если их не слушались, они гнали их в ссылку или стреляли из нагана, чего император не имел права делать, да и нагана у него не было и не владел он передовой марксистско-ленинской наукой).

Сегодня ездили на Китайскую стену. Какое это грандиозное человеческое творение! Какой подвиг труда! Затем были в усыпальницах императоров и императриц. Кругом красота неописуемая! Но уже откуда-то знакомая, где-то и на Монголию похожая, и на Забайкалье, где-то на банках с чаем, на открытках, по кино знакомая.

Сегодня были в гостях у сотрудницы Института мировой литературы и переводчицы. Муж у неё был адмирал, учился у нас, за что и отсидел шесть лет в тюрьме, а жена на работах в деревне отбывала, и сыновья, ещё парнишки, – тоже. Тоже порассказывают, так волосы дыбом.

Но я долго не мог там быть. Приехала моя переводчица из города Тяньцзин. Они с мужем перевели «Затеси» и «Оду огороду». Просят написать предисловие. Она только что опубликовала статью о «Пастухе и пастушке» и привезла мне в подарок костяную миниатюрку с изображением пастушки, сидящей почему-то верхом на овечке. Видимо, это юмор. И ещё двухконечную ручку подарила, на которой иероглифы с пожеланием вечного здоровья, долголетия и мира в душе. Она торопилась, ибо ехать ещё часа полтора, и только что я её проводил.

Послезавтра мы уезжаем в Шанхай, где пробудем три дня, а затем в Нанкин и оттудова вечером вернёмся четырнадцатого. А пятнадцатого, даст бог, возвратимся в Москву, там маленько передохну и домой. Ещё маленько впечатлений: в Китае живёт 76-е поколение Конфуция. Он пользуется известностью, почитается, и даже есть водка, изготовленная по рецепту дома Конфуция.

Страна завалена продуктами и товарами, а ещё дивными изделиями ремесленников всех видов.

Не-ет, древний народ не по зубам даже таким умельцам, как коммунисты! Это не наша глина, из которой лепи чего хочешь – всё получается шпана рабская, скот послушный, неважный и воровской.

Поле я купил чудную игрушку, а тебе ещё более чудный веер!

Целую и обнимаю. Ваш В. П. А. – знай наших!

…Дорогие мои Маня, Поля и Витя!

На этот раз пишу вам из Шанхая, где ночевали уже две ночи и ещё одна ночь впереди. А потом поездом в Нанкин – говорят, около двух часов езды.

В Шанхае живёт 14 миллионов, много промышленности, толчея и многолюдство, какие видятся только в кошмарных снах, но… ни разу не видел, чтоб кого-то толкнули, обозвали, тем более задавили, хотя велосипеды и люди шныряют меж машин, как зайцы во время гона, а на переходах к зелёному свету скапливаются толпы и сплошным потоком катятся навстречу друг другу. Магазины и магазинчики по всем улицам, в них всего много, и народу тоже. Вчера мы походили, поглазели, но было невыносимо душно, устал я смертельно, начало тошнить, и я уж ничему не был рад, тем более везде жуткие сквозняки, а я насквозь мокрый. Кое-что купил. Ночью посвежело, пошёл дождь, и я хорошо выспался.

После завтрака наша делегация ушла на какую-то экскурсию, а я остался и вот на шикарной, имеющейся в номере бумаге пишу вам письмо. В номере работает телевизор, у меня есть чтение. И вообще, всё у меня есть и незачем мне вылазить под дождь. После обеда намечена поездка по Янцзы реке, и я, может, поеду, а пока наслаждаюсь покоем и прохладой, а в воздухе запах и смог, как у нас в Красноярске. Правда, теплее – когда прилетели, было плюс 19! А вечером я встречаюсь со своим переводчиком, который бывал у нас в гостях и ездил с нами в Ленинград, помнишь?

А вчера была беседа в Академии наук. И хорошо, что со мной были помощники из нашего Института мировой литературы. Они знают английский и поговорить горазды. Я люблю с такими ездить, знай, слушай умных людей, да и помогут, где надо, они артельные, хорошо воспитанные.