Нет мне ответа...

В литературе талантливый писатель всегда одиночка, а бьёт и топчет его окололитературная шпана, объединённая в шайки, писательские и журналистские, где всегда были и есть люди для хулы. И вставными зубами хватают и кусают слабого, кто не там и не так думает, говорит, живёт и работает.

Очень жаль, что и «Литературная газета» даёт возможность литературным, а чаще – окололитературным шавкам рвать то у Распутина, то у Белова штаны. Ещё более жаль, что уважаемые мною газеты «Комсомольская правда», «Известия» и «Московские новости» не хотят в этом пакостном деле отставать от «Литературной газеты», которую совсем почти оставили в покое видные писатели и полосы которой забивались и забиваются в последние годы чем угодно, но только не теми делами и материалами, которыми надлежит ей заниматься соответственно названию своему.

Что касается «доброжелателей», вдруг обрадовавшихся нашему якобы с Распутиным и Беловым расхождению в жизни и творчестве, то и фронтовые мои друзья, и бывшие содетдомовцы, ещё оставшиеся в живых, могут подтвердить, что товарищей и друзей своих я никогда не предавал и не оставлял в беде. А друзья по литературе, есть у меня и такие, подтвердят, что я не разучился уважать убеждения других людей, как бы они ни расходились с моими, и умею бережно относиться к ранимому сердцу любого художника, где бы он ни жил, какой бы национальности ни был и какой бы характер ни имел. Всё-таки, пусть и отстало, я сужу так, что писателя надо принимать таким или не принимать его, не судить, но скорее обсуждать за труды его, за книги, а не за поведение «на общественной ниве». Это уже политиканство, это мы проходили совсем недавно, и давайте-ка, дорогие товарищи, помаленьку отвыкать от этого позорного явления не на словах, а на деле.

Виктор Астафьев

1 декабря 1991 г.

Красноярск

(А. Ф. Гремицкой)

Ну наконец-то домозолил я вёрстку. Чёрт его знает, что за жизнь! И дела не делай, и от дела не бегай. Каждый день ведь чем-то занимаюсь, а день так короток и столь мало успеваю. До сих пор ещё не открывал рукопись романа, всё недосуг, а главное, что-то гнетёт и не даёт работать. Раньше я, видно, сильней был и нелегко, не всегда легко, но преодолевал душевную депрессию. Нонче не справлюсь никак с собой, да и давление что-то мучает, иногда с утра уже под двести, с таким грузом не наработаешь.

Живём мы тихо-мирно, вокруг же всё хужей и тревожней. Что с нами будет? Вам в Москве небось уже известно, так хоть нам скажите и ободрите нас.

Марья Семёновна, слава богу, топчется, ребята кормёжки требуют и уже помогают хлеб купить. Чего весною-то будет?! Но всё равно. Скорее бы зима проходила. Может, весной на земле легче будет, в огороде, в тайге.

Ну вот пока и всё. Посылаю папку по почте, даст бог, дойдёт к сроку-то, а нарочного где найти?

Не падай духом, падай брюхом! Как шутили когда-то на Руси святой. Звони! Приезжай! Рады будем. Кланяюсь, обнимаю. Виктор Петрович

1 декабря 1991 г.

(Адресат не установлен)

Уважаемый Аскольд Михайлович!

Ну и времени свободного у Вас! Аж позавидуешь. И работоспособность адская! Надо же 13 страниц накатать по поводу пустякового рассказа и потом ещё в переписку вступать, обличая уже и ответчиков, да всё тоном прокурора, тоном вселенского брюзгливого судьи. А язык! Это меня, привыкшего читать трактаты экономического, социального и прочих свойств, да недоученных, но и переученных графоманов, едва хватило одолеть Вашу бумагу – как по молоку плывёшь по Вашему тексту, по кислому, загустевшему.

Есть простой способ, к которому прибегаю я сам: не по душе автор – я его и не читаю, давно не читаю и Пикуля – не мой он писатель. Но у него первое место в стране «по потреблению», и не считаться с этим нельзя, как невозможно печатать и снимать одни шедевры. Смотрели же, читали и читают люди Софронова, а теперь вот Гельмана, а это Софронов нынешнего, перестроечного времени. Посмотрел разок, почитал другой – и хватит. Есть чего читать.

Должен Вам сказать, что Вы не одиноки в своём обличительном бумаготворчестве, тучи развелись людей, в основном пенсионеров, которых хлебом не корми, дай пообличать. Интересное наблюдение: чем выше уровень эстетический у человека, чем богаче его внутренняя культура (не грамота, нет, грамоте-то Вы куда как хорошо научились!), тем он сдержанней, уважительней и человечней в своих замечаниях, никогда не опускается до отповеди и хихиканья, показывая пальцем – «Смотрите! Смотрите!».

Много у меня появилось добрых знакомых заочных, которых я благодарил за замечания, ибо ошибки и в нашей работе, к сожалению, тоже неизбежны.

Сделав замечание о том, что колорадского жука на юге нету, крупный учёный и старый интеллигент Симолин через два года нашёл время извиниться и написал, чтобы я не правил рассказ – появился колорадский жук и на юге, в том числе и на Кавказе, это, мол, «не Вам, а нам, работающим в биологической энциклопедии, надо вносить поправку, жук нас и наши теории опередил».