Нет мне ответа...

3 января 1992 г.

Красноярск

(В. Я. Курбатову)

Дорогой Валентин!

И тебя с Рождеством Христовым! Пусть будет просветление на душе твоей и всего нашего погибающего народа. А ещё с настоящим, не большевистским Новым годом! Хлеба и мира да встречи нам на уральской земле весною, ну и всего того, что должны желать друг другу люди, ещё не совсем обезумевшие во зле и духовной бездне.

А я всё же не думал, что ты такой наивный человек! И забыл строчку не мою, но в «Царь-рыбе» присутствующую: «…и в обратный отправившись путь, всё равно не вернёшься обратно».

Как это мы можем вернуться в «Наш современник»? В каком виде? Зачем? Когда-то Викулов, хитромудрый мужик, объединял нас в журнале, начинавшем жизнь для начала очень важной работы, для объединения существующих и нарождающихся литературных сил в России, и мы, частично побросав свои дела, а затем захваченные успехом этих дел, работали, не жалея сил, на журнал, после и на себя, на своё общественное сознание, которое в работе этой созревало, а заканчивалось в дебатах, часто горячих, но искренних. Народ, как на подбор, был даровитый, языкастый, внутренне заряженный на полезные дела, ещё не уставший от бесполезности и, как оказалось, бессмысленности этих дел. Сам же Викулов, ещё при нас, и начал губить журнал, подначиваемый сверху, из ЦК, который всегда был «за народ». И из Союза писателей РСФСР, который тоже был за народ, но только уж за русский, за тот, что нарисован на картинках Нестерова, изображён на иконах российских богомазов да трясёт шароварами и подолами в разных ансамблях и хорах.

На самом же деле его давно нет, и большевистский обман постепенно приобрёл окраску голубого цвета, а дурман пролетарской демагогии и атеистической пропаганды таким ладаном густым закадил, что уж самих кадильщиков в здании на Старой площади сделалось не видно. Зато понукаемые ими «защитники народа», всех ты их хорошо знаешь, заприпрыгивали, закривлялись, завизжали на площадях, в редакциях, в курных и злачных помещениях, и всюду задребезжало: «Народ! Народ! Народ!» А это самый подлый обман и есть, самый страшный грех против Бога и своего народа, ибо его уже нет, а есть сообщество полудиких людей, щипачей, лжецов, богоотступников, предавших не только Господа, но и брата своего, родителей своих, детей предавших, землю и волю свою за дешёвые посулы продавших.

Среди этого сброда отдельные личности, редкие святые, себя забывшие труженики вроде отца Сергия из Чусовского прихода, фильм о котором мы смотрели (и плакали) вместе с Марьей. Я не успел списать с экрана его данные и прошу тебя спросить его адрес у Леонарда[216], да и сообщить мне, а я ему помогу как смогу.

А народ нам не спасти уже, хоть бы мы все вернулись, куда велено. Кроме того, с Васей Беловым я тем более не хочу никуда идти и объединяться. Бывший секретарь райкома комсомола, вечный член бюро обкома, истовый ревнитель идей партии, ныне тюкающий топориком церковь, в которой некому молиться, как-то мало у меня вызывает энтузиазма на объединение духа и согласия идти единым путём в светлое будущее. Да и к Валентину Григорьевичу[217] я уже отношусь настороженно, какое-то здоровое сомненье он во мне породил и в меня вселил.

Мы все изменились, Валентин, и время изменилось, и даже меня, шибко компанейского человека, всё чаще и настойчивей тянет побыть с самими собой наедине, благо рядом ещё есть, пусть и усталый, задёрганный, больной, но бесконечно мне преданный и достойный человек, друг и помощник, с которым быть я не устал, и друг другу мы всё ещё не надоели.

Когда уйдёт из «Нового мира» Залыгин, уйду и я, уйду отовсюду, где маячит моя фамилия, как ушёл из всех союзов писателей, ибо ни для каких союзов не гожусь, тем более для союзов, всё более принимающих форму банд или шайки шпаны, исходящих словесным поносом и брызжущих патриотической слюной. Знаю я этот патриотизм, сам его сочинял и тискал на страницах незабываемой газеты «Чусовской рабочий».

Продолжаю работу над романом, точнее, вхожу только в неё и попутно пишу «затеси». Пиши почаще, а то ты сделался истинным столичным деятелем, отделывающимся телефоном, а телефон, он что – поговорит да и замолкнет.

Обнимаю. Виктор Петрович

19 января 1992 г.

Красноярск

(В. В. Миронову)

Дорогой Вы мой В. В. Миронов!

На посылке – В. В., на старом письме, от девяностого ещё года, тоже В. В. Вот и приходится так обращаться к Вам.

Мы получили посылку и, скрывать не стану, обрадовались ей не только как презенту, но и возможности маленько подживить ребят фруктами, ибо у нас цены на них не просто кусаются, но зубы скалят крокодильи.

Живём мы помаленьку. Ребята растут. Как раз через день после получения посылки внучке Поле исполнилось 9 лет, и кто-то из выдумщиц баб сделал чудесный торт, запихав, как в пирожок, по абрикосинке и выстроив их в виде башни, пусть и не кремлёвской, но на византийскую похожей.