Читаем Нетерпение мысли, или Исторический портрет радикальной русской интеллигенции полностью

Глава 23


Из казармы – в самоволку

Социальная утопия в сознании людей может жить неограниченно долго. В реальной жизни век ее скоротечен. Постепенно здоровые инстинкты общества берут верх, и жизненное пространство, пораженное утопией, начинает неуклонно, как шагреневая кожа, сокращаться, пока, наконец, не исчезнет совсем. Для людей тогда наступают самые тяжкие времена, ибо действие идеологического наркоза прекращается и они начинают страдать от жизни, к которой были не приучены и которая жестоко наказывает за измену ее нравственным и экономическим законам.

Когда в 70-х годах Генеральным секретарем ЦК КПСС, Председателем Президиума Верховного Совета СССР товарищем Леонидом Ильичем Брежневым было заявлено, что в СССР построено общество «развитого социализма», стало ясно, что утопия научного коммунизма себя исчерпала, а ее методическая основа ленинизм вступил, наконец, в заключительную фазу деградации. Ее в полном соответствии с бесславным завершением «победоносного шествия учения великого Ленина» можно поименовать фазой бездарного ленинизма.

В торжественных речах, приветствиях голос искренней радости и искренней поддержки власти было не расслышать. «Народ, лукавя, юродствуя, безмолвствовал. Такого многоречивого безмолвия народа Россия еще не слыхала. В конце концов именно мнение народа – его оглушительное безмолвие – положило, по мнению К. Кантора, конец брежневскому государству».

В те годы успели насладиться властью четыре Генеральных секретаря. Трое из них (Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов и К. У. Чер-ненко) к ленинизму боялись даже прикоснуться, они как бы чувствовали его агонию и откровенно паразитировали на ней. Четвертый (М. С. Горбачев), напротив, паразитировать не стал, а решил использовать интенсивную социальную терапию и вернуть ленинизм к активной жизни. Но просчитался. «Перестройка» Горбачева прикончила ленинизм окончательно.

Однако все по порядку.

В апреле 1985 г. состоялся очередной пленум ЦК КПСС. До него все шло своим чередом и ничего необычного не предвещало: дряхлые ленинцы награждали друг друга орденами, а советские люди, построив, наконец, развитой социализм, часами простаивали в очередях за продуктами и гордились своей лучшей в мире страной. Одним словом, к такой жизни привыкли, о другой и знать ничего не хотели.

И вдруг молодой (всего 54 года) Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев на том апрельском пленуме призвал весь советский народ «нaчать перестройку» своей жизни. Что это такое? – никто толком не понимал. Как позднее выяснилось, не понимал этого и Горбачев. Но слово вылетело. Его подхватили, услужливо разнесли по всем углам и весям, и машина перестройки нехотя тронулась в путь…

Кое-что, правда, прояснилось сразу: например, то, что Горбачев в качестве идеологической базы перестройки использовал идею заведомой невиновности социализма в экономическом застое общества. Просто потенциальные возможности социализма использовались недостаточно. Отсюда лозунг первого этапа перестройки – ускорение

. Ничего из этой затеи, однако, не вышло [642].

Следующий этап перестройки он начал сразу, без раскачки. Его вuдение Горбачев изложил летом 1988 г. на XIX партконференции, взамен командно-административной системы была предложена взятая из «эмпирий» модель «демократического социализма». Ее ключевые слова: гласность, демократизация, перестройка запомнились, полюбились. А то, что любо, анализировать, а тем более критиковать язык не поворачивался. Однако реальный закат социализма и, как неизбежное следствие, развал СССР начался именно с той столь полюбившейся всем партийной конференции.

Зашедшаяся от демократической эйфории интеллигенция могла бы и знать, что империя и демократия __ «две вещи несовместные», что, расширяя демократические свободы, они копают пропасть не только для КПСС, но и для СССР [643].

Два слова о «гласности». Конечно, развязать людям языки, снять с них страх за вылетевшее ненароком слово было необходимо, без этого казалось невозможным сделать ни одного шага в сторону от проторенной генеральной линии. Но самое простое решение, как это чаще всего и бывает, оказывается далеко не самым лучшим. Гласность, как тогда думалось, это необходимое условие открытости общества, она раскрепостит общественное сознание и сделает наиболее активную часть населения деятельными помощниками партии в ее благом начинании. Но не учел Горбачев того простого резона, что за десятилетия господства в стране примитивных истин бездарного ленинизма именно наиболее деятельная часть общества все и так прекрасно понимала, она уже давно в своем так называемом общественном сознании все расставила по местам, а сковывавшая ее разум броня страха уже давно была разбита.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже