Неудобные люди

Трамвай качался как угашенный, подпрыгивая, дрожа – Крис мотало от сиденья к поручню. Хотя, конечно, она понимала, что дело не в трамвае, а в литре коробочной «Изабеллы», выпитой практически залпом и собирающей всю себя в мочевом пузыре, который, вероятно, раздулся до размера циркового зеркального шара. Крис вспомнила этот шар и тигра, который по нему ходил на одном из выступлений в детстве, и почему-то ей представилось, что сейчас тигр пойдет по ее мочевому пузырю, она передернулась, как пистолетный затвор. А еще «Изабелла» подступала к горлу, да.

После выхода трамвая на прямую американские горки прекратились. Крис прижалась лбом к поручню. Тот, вопреки ожиданиям, оказался теплый и липкий. Крис плюнула и села.

Какой-то парень оторвался от книги.

– Э, ты чего?

– Ой…

Черт, она реально плюнула.

– Ничего! – вздернула подбородок, и одна из косичек осела на ее носу.

– Полегче давай, верблюдиха.

Тоже мне, король трамвая.

Она оглядела снова уткнувшегося в книгу парня. Немного полноватый, щетина, ежик, драная джинса, лет двадцать пять. И почему-то его было два. Подсела к тому, что слева, чуть не приземлившись ему на колени.

– Что читаем? – повернула книгу к себе обложкой.

– Ну ты еще жопой на нее сядь, да?! – вырвал из ее рук Кинга.

– Может, я познакомиться хочу.

– Познакомиться? Со мной?

– Ну.

Поц отчаянно двоился и, чтобы не ошибиться, Крис смотрела куда-то посередине. Старалась принять кокетливый вид. Закинула ногу на ногу, но чуть не упала – впилась в ногу соседа. Тот почти сразу ее отдернул.

– Хочешь быть моим… другом?

А поверх трамвайной картинки маячило, как проекция, лицо Макса. И это – скоро узнаешь.

Солнце ворвалось в салон сквозь окна, осветив лицо парня. Крис сидела близко; все его четыре темно-зеленых глаза вспыхнули оранжевым, прямо вокруг зрачков, и погасли, когда трамвай въехал в тень.

– Не стоит, – парень отвернулся.

Двери открылись, и Крис выбежала. Не знала зачем, учитывая, что ей оставалось ехать еще семь остановок. Когда старый трамвай сложил гармошечные двери и укатил, она поняла, что тигр, цепляясь когтями, уже ползет по горлу. Подбежала к урне и выблевала «Изабеллу». И-за-бел-ла. Почти Набоков. Сраная аристократка. Людей не было. Крис вытерла губы, закинула найденную в закромах набрелоченного рюкзака жвачку. Пахло блевотиной и быстро несущимся на город летом.

* * *

– Ты что, охуел… – у Насти больше не было сил кричать. День выдавил последние силы, сжал голосовые связки. Она хотела сразу набрать Сереже, как только тот пацан вышел из школы. Потом решила подождать до дома. Свое тело, которое она не чувствовала, в тошнотной, почти призрачной приподнятости над землей она довела до кабинета Клары Леонидовны. Там молча кивала, сжав челюсть, чтобы не выпрыснуть слезы. Будто отгороженная глухим стеклом, слушала, что Кристину, в целом неплохую девочку, но увы, увы, придется отчислить, если она не исправится[35]. Когда приехала домой, Сережа был тут. Посмотрев на Настю, он понял, что что-то не то, что что-то совсем не то. А что ты не на работе, бросила Настя.

В последнее время часто задерживаешься. Трудоголик ты наш. Сережа ответил, что на сегодня дела закончились. Дела? С деловым партнером, наверное? С тем, которого ты трахаешь? Она не была уверена, но в этот момент по его взгляду, по приоткрытому рту, из которого засочилось протяжное э-э-э, она поняла, что Кристинин дружок был прав, мать его. И здесь у нее сломались тормоза и расщелкнулись предохранители, она обратилась в визг и влетела к мужу в кухню, чувствуя, как на голове вьются и шипят змеи, а пальцы выгибаются и костенеют. После несколькоминутного крика у Насти уже не осталось сил. Она села на диван в легких нервных вздрагиваниях.

– Ты что, охуел? Я тебе что такого сделала? Скажи, я тебе что сделала, что ты со мной так?

Сплошные э-э и мэ-э, не мужик, а пародия. Не пародия, а издевательство.

– Да я не с тобой так, я просто… – Сережа тоже сел, осел[36] на барный стул. – Я ошибся, я знаю, я просто очень сильно налажал. Я не хотел тебя обидеть, это… просто само получилось.

– Само получилось? Само получилось?

 – Настя могла шептать и шептала, звуки громче шепота были доступны только по премиум-подписке и только уравновешенным людям. – Твой член просто сам залетел к ней между ног?

– Ну… тебя не было целыми днями, ты приходила с работы уставшая, и у нас ничего не было. А тут она подвернулась…

– Она! Как ее зовут хоть?

– Я уже порвал с ней.

– Как ее зовут?!

– Вита. Виталия.

– Угу. Виталия. Подожди… Это та, что приятельница Лены?!

– Она мой партнер…

– Я уже поняла, что она твой партнер! Эта та, которая… Лена говорила, эта? О господи!

Сережа смотрел на Настю, но она молчала, слова кружились вокруг, как словесные облачка в комиксах, но не привязанные стрелочками к героям, и она не могла поймать нужные. Сережа продолжил: