Невероятная жизнь сценариста

Советские попытки создать что-то новое и отличное от «буржуазного» часто выглядели лицемерно. Традиционные аллегорические формы русского кино сохранялись. Фаталистическая философия была далека от классовой доктрины Карла Маркса, но близка народу, поэтому старые сюжеты нередко переписывались на новый лад, меняя авторство и название. Историческая аллегория революции «Призрак бродит по Европе», вдохновлённая Манифестом Маркса и снятая Гарденом, пересказывает готический триллер Эдгара Аллана По «Маска красной смерти». Турбулентность еволюции приписывалась мистическим силам, как результат чумы или как личная месть разгневанного отца за соблазнение и разорение дочери. Более того, Гарден использовал те же мотивы природы, реквизит и костюмы, что и Бауэр. Агитационный фильм Сабинского 1924 года «Старец Василий Грязнов» высмеивает сагу о святом с антирелигиозными подзаголовками. Однако даже без этих подзаголовков фильм можно интерпретировать как нравоучительную повесть о кающемся грешнике, так как он подражает психологическому натурализму фильма «Отец Сергий» дореволюционного режиссёра Якова Протазанова.

Западноевропейские критики часто воспринимали русские фильмы как выражение одного автора, одного гения, что противоречило концепциям нового художника в Советской России. В Советском Союзе режиссёр представлялся как голос рабочего класса, формулируя его интересы и желания. Режиссёр действовал как медиум, призванный удовлетворять требования общества.

Страстные, жестокие, сентиментальные, эксцентричные, пропагандистские и экспериментальные новые русские фильмы нашли поклонников среди миллионеров и дадаистов, бедняков и революционеров. Среди них были Антонен Арто, Чарли Чаплин, Дуглас Фэрбенкс и Ле Корбюзье. Однако те самые фильмы, которые получили высокую оценку критиков за рубежом как образцы нового русского искусства, провалились на родине. Российский зритель оказался невосприимчив к давлению пропаганды и предпочитал либо западные, либо советские развлекательные фильмы. В 1920-х годах самым популярным советским режиссёром среди народа стал не Сергей Эйзенштейн, а Абрам Роом, известный своей комедией о браке втроём «Третья Мещанская».

1920-е годы дали нам два радикально противоположных направления в сценарном мастерстве. С одной стороны, был «железный сценарий», по которому фильм снимался строго по написанному. С другой стороны, существовала полная свобода для режиссёра на съёмочной площадке, при которой роль сценариста была практически нивелирована. Оба этих направления боролись за выживание. Левый фронт объявил кино одной из самых серьёзных культурных угроз, соперничающих с водкой и опиумом, и начал агрессивное наступление на «развлекательное» кино в 1927–28 годах.

В это же время, в 1928 году, партия созвала первую конференцию кинематографистов по вопросам кино. Также с с 1927 по 1931 год происходит резкий скачок в сторону звука, что рушит карьеры «немых» кинематографистов, в том числе самого Эйзенштейна, что не прижился в Америке и не смог продолжать снимать для СССР. Однако все эти проблемы, вместе взятые, благотворно влияют на возвращение сценаристов в киноиндустрию.

В 1930-х годах профессия сценариста приобретает новый статус и становится более структурированной. На кинематографическом горизонте появляются яркие таланты, такие как Евгений Габрилович, Александр Ржешевский и Геннадий Шпаликов. В это время управление советской киноиндустрией возглавляет партийный деятель Борис Шумяцкий, перед которым стояла непростая проблема: несмотря на рост числа зрителей, количество кинотеатров сокращалось.

Из-за кризиса в сценарной сфере и споров вокруг экономических аспектов кинопроизводства количество выпускаемых фильмов ежегодно уменьшалось. В 1928 году было выпущено 124 фильма, но к 1930 году их число сократилось до всего 11. Основной проблемой являлось резкое сокращение валютного финансирования киноиндустрии в 1927–28 годах. Ранее плёнка импортировалась из Германии, но теперь её производство должно было быть налажено внутри СССР, что было затруднено отсутствием необходимых заводов и производственных мощностей. Советскому кино пришлось лавировать между тремя огнями: экономическим, техническим и идеологическим, чтобы выжить и адаптироваться к новым условиям.

В 1930-е годы Борис Шумяцкий строил амбициозные планы – увеличить производство фильмов до 800 в год. Но на этом его фантазия не остановилась. Он мечтал создать советский Голливуд в Крыму. Несмотря на отсутствие у него профессионального образования, он продвигал свои идеи с огромным энтузиазмом. Однако его планы встретили сопротивление: программа расширения кинопроизводства была отклонена, а кино-город в Крыму так и не был построен.

Шумяцкого обвинили во вредительстве и непонимании задач советского кино, объявив врагом народа. Он осмелился заговорить о массовом «конвейерном» производстве фильмов, что в то время считалось дерзким шагом. Шумяцкий стремился вывести советское кино на мировой уровень, а не шло отдельным, услужливым для правящей партии путём.