Невеста Борджа

Затем он тяжело упал на спину, вцепившись в клинок, так и оставшийся у него в шее. Каблуки его сапог ударились об пол, потом ноги несколько раз дернулись, как будто он пытался убежать. Наконец кровь громко заклокотала у него в горле, хлынула изо рта, и стражник застыл.

Я присела рядом с ним. Лицо его было искажено самым кошмарным образом, глаза — один из них был пробит и заплыл кровью — закатились. Я с трудом вытащила стилет из его горла, вытерла подолом собственного платья и потом вернула в ножны.

— Ты спасла мне жизнь, — сказал Феррандино.

Я подняла голову и обнаружила, что он стоит на коленях рядом со мной, по другую сторону от тела солдата, и на лице его потрясение мешается с восхищением.

— Я никогда этого не забуду, Санча.

Рядом с ним сидел мой брат, бледный и безмолвный. Я знала, что эти бледность и молчание порождены не ужасом перед этим происшествием, а скорее последним, чему он стал свидетелем: как я извлекла оружие из горла жертвы и заботливо вытерла кровь о собственное платье.

Оказалось, что мне совсем нетрудно убить.

Мы с братом переглянулись — должно быть, я являла собою кошмарное зрелище, с залитыми кровью головой и грудью, — потом посмотрели на мертвого убийцу, чей незрячий взгляд был устремлен в потолок.

— Прости, — прошептала я, хотя и понимала, что он не может услышать меня. Но Ферранте был прав: когда глаза открыты, это и вправду помогает. — Я должна была защитить короля.

А потом я осторожно коснулась его щеки там, где остался след от моего стилета. Кожа все еще оставалась мягкой и очень теплой.

Альфонсо с королем взяли в покоях Феррандино по мечу, потом провели меня обратно ко мне в комнату, хотя я уже доказала, что способна постоять за себя.

Когда донна Эсмеральда увидела меня, с головы до ног покрытую коркой подсыхающей крови, она испустила пронзительный вопль и рухнула бы, если бы Альфонсо ее не поддержал. Но как только она узнала, что я не ранена, она на удивление быстро пришла в себя. Джофре тоже находился здесь же — пришел, разыскивая меня; и он воскликнул «Санча!» с таким страхом и беспокойством, что я была вполне удовлетворена. Даже узнав, что со мной все в порядке, он не успокоился; он схватил меня за руку, не обращая внимания на то, что она красная и липкая, и не отпустил бы, если бы не приказ короля.

После того как мужчины ушли, донна Эсмеральда принесла таз с водой и принялась отмывать меня. Окунув тряпку в воду — в воде тут же заклубились розовые струйки, кровь моей жертвы, — она прошептала:

— Вы такая храбрая, мадонна! Король должен дать вам орден. Каково это — убить человека?

— Это…— Я умолкла, пытаясь подобрать слова, которые смогли бы передать мои чувства. — Это необходимость. Просто нечто такое, что ты делаешь потому, что иначе нельзя.

По правде говоря, это оказалось на удивление просто. Меня начала бить дрожь: не из-за того, что я отняла жизнь у человека, а из-за того, что я проделала это с такой легкостью.

— Ну, будет, будет…— Донна Эсмеральда накинула шаль на мои голые плечи: я сбросила мокрое платье на пол, оставив его какому-нибудь предателю-анжуйцу или французу, который найдет его и будет сильно озадачен. — Я знаю, что вы храбрая, но это все-таки сильное потрясение.

Но я не собиралась терпеть, чтобы со мной нянчились, как с маленькой. Я быстро оделась, потом ополоснула стилет в окровавленной воде, тщательно вытерла и спрятала под корсажем чистого платья. Только после этого я помогла Эсмеральде сложить в сундук самые необходимые вещи. Самые ценные украшения я спрятала на себе, крепко привязав к бедрам. Много прекрасных вещей: замечательные меховые одеяла, ковры, шелковые гобелены и парчовые шторы, тяжелые серебряные и золотые канделябры и картины старых мастеров — пришлось оставить врагам.

После этого нам уже нечего было делать — лишь ждать и стараться не терять самообладания при каждом залпе пушек.

Незадолго до полудня появился Джофре в сопровождении слуг и пары вооруженных стражников, чтобы забрать наш сундук. По привычке приводить себя в порядок, прежде чем показываться людям на глаза, я пригладила волосы — и обнаружила, что в них по-прежнему полно засохшей крови.

И снова я быстро шла по коридорам Кастель Нуово; на этот раз я не позволяла себе рассматривать стены и обстановку либо горевать о том, что я оставляю позади. Я отрешилась от чувств, не позволяя им влиять на рассудок. Возможно, нас постигло поражение — но я верила, что Феррандино прав, что это все временно. Я прилагала все усилия, чтобы держаться с достоинством и уверенностью, ибо никогда еще Арагонский дом так сильно не нуждался и в том, и в другом. Джофре шел рядом со мной. Надо отдать ему должное: он не выказывал страха, хотя был мрачен и держался напряженно.

Наконец наш маленький отряд добрался до двустворчатых дверей, ведущих во внутренний двор, и остановился, пока стражники поспешно открывали их.

Шедшая за мной донна Эсмеральда разразилась громкими рыданиями.

Я прикрикнула на нее: