Невеста для отца-одиночки

— Не ври.

Он нежно обхватывает мой подбородок и тянет к себе, заставляя повернуться к нему и посмотреть в его глаза.

— Скажи мне еще раз, что тебя это не задевало, — говорит он.

— Нисколечко, — утверждаю я. Врушка из меня никакая, я слышу, как неискренне звучат мои слова.

— Тебя это задевало, — говорит он. — И мне очень жаль. Я бы не поступал так, если бы знал, что это ранит твои чувства.

Моя нижняя губа начинает дрожать. Он все еще держит мой подбородок, и наши лица на расстоянии нескольких сантиметров.

Глубоко в моем сердце пылает страсть, точно как сказано в Библии, и мы женаты, так что пошло оно все к черту.

На этот раз я та, кто проявляет инициативу. Я прижимаюсь губами к его губам и жду, пока он, как и в прошлый раз, возьмет все под свой контроль. Да, я первая начала его целовать, но мне нравится, когда он все контролирует.

Я жду, и вот он сжимает меня в объятиях, а затем слегка надавливает своим языком на мои губы. Мои губы приоткрываются для него, и я закрываю глаза. Нас окружает теплая вода, но ей не сравниться с тем, насколько горячим чувствуется поцелуй Дикона.

Так же хорошо, как в прошлый раз, но по-другому. Теперь я знаю его лучше, и все кажется более интимным.

Вдруг я слышу всплеск и чей-то смех.

Мы прерываем поцелуй и, повернувшись, видим, что два парня вторглись в джакузи.

— Продолжайте, можете не обращать на нас внимания, — говорит один.

Дикон смеется, берет меня за руку и помогает мне подняться и выбраться из воды.

— Давай найдем какое-то другое место.

— Ты имеешь в виду... — бормочу я.

— Я всего лишь имею в виду, что давай выбираться отсюда, — говорит он. — Вот и все.

Я бы не возражала еще немного продлить наши поцелуи, но не знала, куда мы собираемся пойти. Кажется, это было очень глупо и безрассудно продолжать целоваться с ним. Это должна была бать платоническая договоренность между нами, а сейчас мои губы все еще влажные от его поцелуя, и я все еще чувствую его запах на себе.

— Давай сходим в бар, — предлагает он. — Нам ежедневно дается кредит в баре на двадцать баксов, и если мы его не используем, то он просто сгорает.

— Пойдем, — говорю я.

Я не большая любительница выпивки, но время от времени я не против выпить бокал чего-нибудь стоящего. А еще мне не помешало бы выпить, чтобы я могла почувствовать себя менее нервной. Мое сердце колотится, и каждый раз, когда я смотрю в глаза Дикону, мне кажется, что у меня перехватывает дыхание.

Я начинаю снимать одежду со стула у бассейна.

— Не нужно, — говорит Дикон, положив руку на мою поясницу и слегка подтолкнув вперед. — Бар у бассейна.

— О, — говорю я, чувствуя себя немного неловко из-за того, что буду тут разгуливать с выставленными на всеобщее обозрение сиськами и задницей.

Хотя ради того, чтобы смотреть на Дикона без рубашки, я могла бы пойти на это.

Мы идем в бар и берем меню.

— Что тебе нравится? — спрашивает меня Дикон. — Не припомню, чтобы мы когда-либо пили вместе, разве нет?

Я вспоминаю тот случай на крыльце. В тот раз мы чуть было не выпили вместе.

Я отрицательно мотаю головой.

— Иногда мы с Анной делаем «Маргариту».

— Круто, — говорит Дикон. — Обычно не пью такие вычурные напитки, но поскольку мы в Карибском море, я согласен попробовать, — Дикон поворачивается к бармену. — Две «Маргариты», пожалуйста, и счет пришлите в каюту номер 763.

— Да, сэр, — говорит бармен.

Я смотрю на меню и вижу, что одна «Маргарита» стоит шестнадцать долларов.

— Ты издеваешься надо мной? — говорю я, указывая на цену. — Шестнадцать баксов за один бокал! Бутылка «Маргариты» в продуктовом магазине стоит около восьми баксов!

Дикон смеется, а затем шепчет мне:

— И еще я должен дать этому парню чаевые, как раз четыре доллара за напиток, а значит, что наши двадцать долларов полностью покрывают стоимость. К тому же взять можно только один напиток. Они не хотят, чтобы люди напивались на корабле. И это круто.

Я вздыхаю. Я не из тех людей, которым нравятся вещи только потому, что они дорогие. По крайней мере, чем выше цена, тем сложнее мне расслабиться и насладиться этим. Я убеждаю себя, что если мы не используем кредит, то он сгорит — это относилось только к напиткам и цены на них явно были завышены. Технически же мы за них ничего не платим. Они бесплатные.

Это поднимает мне настроение.

Бармен сначала передает бокал для меня, потом для Дикона.

Дикон поднимает бокал и ждет меня. Я поднимаю свой и чокаюсь с ним, глядя на кристаллы соли, которой обсыпаны края наших бокалов.

— Ну же, Рита, — говорит он.

— Что?

— Ты даже не посмотрела на меня.

— А?

Он улыбается мне, а затем говорит:

— В Германии, если ты чокаешься и при этом не будешь смотреть в глаза собеседнику, то у тебя в течении семи лет будет хреновый секс.

— Мы... Мы же... не в Германии.

Он смеется:

— Иногда я становлюсь чересчур суеверным — словно губка для суеверий. Надеюсь на Багамах, я не нахватаюсь новых. Давай на всякий случай еще раз чокнемся бокалами, — подмигивает мне он.

Я снова нервно поднимаю свой бокал, и на этот раз смотрю прямо в его большие голубые глаза, когда мы во второй раз чокаемся.