Невеста из тумана

Для себя экономка ещё в самый первый день, когда познакомилась с Елизой, решила, что, если эта девочка понравилась хозяину, то она ни в коем случае не будет стоять на пути этой связи. Нет. Себе дороже будет. С этой девочкой лучше дружить. Хозяин давно уже не мальчик, уже под сорок лет. В таком возрасте эта прекрасная рыжая искра может разжечь в его сердце такое пламя, что зацепит всех несогласных.

Больше месяца главная экономка приглядывалась к тому, как лаэрд поведёт себя по отношению к новенькой служанке. Девочка, необычная, не просто красивая, каких в замке полно. Нет. Елиза отличается непривычной, как бы, живой красотой и прелестью. Рона не смогла бы объяснить, что имеет в виду, думая так про эту девушку. Но, если бы у неё спросили сравнение, то она сказала бы, что Елиза, как огонь в ночи, как птичье пение ранней весной, как благодатная гроза после знойной засухи. Такие женщины без каких-либо усилий с их стороны всегда привлекают к себе внимание противоположного пола, даже будучи в зрелом возрасте. А уж молоденькие, сами того не желая, порою пробуждают в мужчинах самые глубокие страсти, сводят с ума и заставляют делать совершенно безрассудные вещи. Собственная привлекательность для таких бедняжек порою невыносимое тяжкое бремя, которое приводит к беде или, даже, к преждевременной смерти красавиц.

Однако, если не считать разрешения остаться в его кресле, что все в замке сочли прихотью, благодарностью за развлечение забавным танцем, лаэрд не проявлял никакого внимания или снисхождения к новенькой.

С лёгкой руки Жанетты он даже отправил нежную девочку тяжело работать на скотном дворе! А спасение Елизы от страшной порки кнутом легко объяснялось тем, что нашли истинную виновницу преступления, благодаря своевременно объявившемуся свидетелю.

И всё же, сейчас Рона в очередной раз похвалила себя за предусмотрительность: и в швейной мастерской, когда она не стала наказывать Елизу за испорченную одежду и, вообще, поскольку вела себя с девушкой очень осторожно.

А вот старшая из швейной мастерской Агата зря выступила против рыженькой. Жанетта начала с ней воевать и где она теперь? Третью неделю, уже бывшая фаворитка, стонет от боли в комнате Чарда. А сам главный управляющий? Каково ему было стегать кнутом любимую, да ещё думая, что должен будет продолжать это делать пока не убьёт её? Да, ещё и неизвестно, чем всё для него закончится. Рона очень хорошо относились к Чарду, уважала его. Она знала, что этот мужчина всю жизнь работал, как проклятый, много достиг, накопил приличный капитал. Главная экономка интуитивно чувствовала, что управляющий может потерять всё, чего достиг, если сделает ещё один неправильный ход, связанный с Елизой.

— Елизу? Это ту самую, которую Вы в свинарник отправили, а потом в посудомойки? Её… в вашу спальню? — экономка решила, всё же, уточнить, и только потому, что так и не заметила, чтобы ранее лаэрд проявлял особое внимание к девушке. Вдруг она ослышалась?

Вместо прямого ответа на вопрос Роны, Ристар задал вопрос:

— Её место в спальне для швей не занято?

— Нет, мой лаэрд. Я пока не разрешила Агате брать новую швею. Старшая лаэрита вышла замуж и уехала с мужем. Приданное для неё подготовлено и отправлено. Никакой спешки для пошива приданого для Вашей второй дочери нет. Вы не женились, а значит, заданий от жены пока не будет. Так что, я решила, что с обычной нагрузкой справятся те швеи, что уже есть.

— Этот вечер Елиза проведёт в моей спальне. Ночевать отведёшь её в спальню для швей. С завтрашнего дня она возвращается в швейную мастерскую. Она отбыла своё наказание.

— Понятно, мой лаэрд. Отвести девушку в хозяйскую купальню перед тем, как привести к вам?

— Да, пожалуй, стоит. И, кстати, подбери ей новое нижнее бельё из хозяйской бельевой кладовой и верхний наряд повеселее. И меховую безрукавку ей дай, не из козьего или заячьего меха, а из чернобурки или норки. Как ты понимаешь, Рона, этим вечером Елиза станет моей любовницей.

— Сделаю, мой лаэрд! — низко поклонилась главная экономка и поспешила из кабинета, чтобы приступить к выполнению полученных указаний.

Глава 21.

Когда вечером Рона вошла на кухню, я мыла посуду. Её уже начали сносить после ужина, и на длинной широкой лавке возле моей лохани росли горы грязных мисок, плошек, больших и маленьких блюд разной формы, глиняных противней, в которых подавались запечённые яства, деревянных и серебряных ложек и такого прочего.

Моей задачей было, сортируя, быстро сбросить остатки пищи, если таковые имелись, в помойные вёдра и осуществить первичное мытьё посуды в горячей воде. Потом я перебрасывала её в соседнюю лохань, где другая служанка ещё раз хорошенько всё мыла и перекладывала для полоскания в третью, и последнюю лохань, уже с холодной водой.