Невеста княжича

Следовало бы ей поторопиться и убраться с этих мест. Влада огляделась. Всю ночь были в пути, а значит, далеко ушли от Акселя. Где-то рядом лагерь и опасность.

Куда теперь идти? Что делать? Возвращаться в острог — всё равно, что обречь себя на смерть. Коли акселевские — предали, то уже не отпустят просто так. Получается, Всебор в заговоре с веренегами. Выходит, что её с Мирославом выкрали. Догадаются ли Дарён с Любомилой и Митрицей, что старейшина предал их? Ратник видел, как Влада с Мирославом ушла в лес — тут и глупый догадается, зачем… А не вернулись только потому, что уединиться захотели. Теперь княжеская дружина будет ждать до обеда, а потом уже поймёт неладное, но до того времени с Мирославом может случиться что угодно… Влада занемела. Припомнила, как Митрица наказывала выспаться ей. И знать верно только к обеду начнут искать. И если бы Добран был жив, то он поднял бы тревогу ещё ночью. Но он, наверное, лежит сейчас где-нибудь в дебрях с копьём в груди. Поди тоже боярин Верша не спохватится сразу сына своего.

Влада только на себя сокрушалась, что не прогнала акселевскую девку и не осталась с Мирославом.

«А теперь что? Если его не погубят тати, то это сделает проклятие. Ведьма уже подобралась к самому его сердцу».

Вспомнив, как Ясыня безжалостно тянет силу из Мирослава, Влада почувствовала, как внутри защемило. Жестокая и страшная мука для смертного. И пусть, по словам Грефины, за блуд он получил наказание, но не настолько же страшное. И всё-таки что-то неладное чуяла Влада во всём этом.

«Нужно торопиться, — одёрнула она себя. — Найти Мирослава и подлинную причину его проклятия. Купава не за то погибла, чтобы сидеть и горевать».

Стиснув кулаки, Влада поднялась с холодной земли. Пошла от берегу туда, где веренеги разбили костёр. Угли уже давно остыли, ветерок поднимал смолянистый запах прогорелой древесины. Рядом рёбра окуня, нож, тюки с тряпьём и кое-какая посуда. Брать из этого что-то Влада побрезговала.

Две лошадки, привязанные к сухой коряге, понурив головы, рыли копытами щебень. Влада прошла к ним, отвязала повод одной.

— Ступай. Гуляй теперь, — погладила её по мохнатому загривку, хлопнула.

Лошадь возмущённо всхрапнула и нехотя пошла по берегу, заскрежетали под копытами камни. Влада оставила себе чёрно-бурую. Тёмного окраса кобыла неприметней будет.

Неподвижно лежали двое татей у громадных лысых валунов. Приблизившись, старалась не смотреть на мертвецов, княжна подобрала только нож, коим она убила душегуба. Отстегнув пояс с Ягтана, подвязала им себя, сунув окровавленное оружие в ножны — руда врага ещё сгодится.

Вернувшись к костру, Влада отвязала оставленную себе лошадь, забралась в седло и, окинув в последний раз реку тяжёлым взглядом, пустила бурую по берегу. Недаром Унур и Ягтан остановились тут, знать лагерь был где-то у реки, там и должны держать Мирослава. В любом случае, Бату рано или поздно спохватится своей пленницы.

Влада всё смотрела на солнце. Сколь бы она не вспоминала, а не припоминала на своём веку, чтобы то поднималась так медленно. Вскоре пришла чувствительность и страх за собственную жизнь. Влада прислушивалась к малейшим шорохам и вглядывалась в еловую чащу, ожидая увидеть затаившегося врага, и каждый раз сердце её замирало. Когда средь валунов примечала зверька, тогда успокаивалась, трогая пятками кобылу, вынуждая ускорить шаг.

Сколько прошло с тех пор времени, как покинула она место, где погибла Купава, Влада потеряла счёт. Казалось, что вечность, а солнце будто замерло. По одну сторону пролегала бурная река, по другую — каменные откосы, поросшие диким лесом. Вскоре пыльная дорога стала труднопроходимой для лошади, а следов лагеря Влада так и не приметила. Стоило бы в чащу углубиться, да боялась из вида реку потерять. Взяло отчаяние, что заплутала и не туда путь свой держит.

Лошадь начала спотыкаться — средь камней ей и копыта негде стало поставить. Места открывались всё неприветливее, враждебнее. Торчали суровые скалы средь зарослей елей, каменная насыпь глыбами стелилась по берегам — только пешему преодолеть её. Русло реки сузилось — легко вброд перейти. Тогда Влада спешилась, отстегнув удила, пустила кобылицу на волю. Пошла пешей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Влада очень пожалела, что не поискала обуви в вещах веренегов. Острые камни больно врезались в ступни, совсем сбила их в кровь, и поняла она это только тогда, когда случайно обернулась и увидела бурый след за собой. Пришлось остановиться.

Опустившись на рассохшееся дерево, Влада вытянула ноги, прикрыла глаза, и сразу на неё навалилась свинцовая усталость. И тогда ноги от ступней до колен нещадно заныли, защипали. Какое-то время Влада сидела без движения, перетерпливая боль. Журчала успокаивающе река, громко щебетали птицы.