Невеста палача (СИ)

Поглотившие меня эмоции были неописуемы, никогда прежде не испытывали ничего подобного. Мне всегда думалось, что лишить человека жизни не просто, даже в период обучения сомневалась, смогу ли стать убийцей, но когда пришел момент, рука моя не дрогнула. Именно тогда открылось понимание, что я могу красть чужие жизни также легко, как когда-то воровала чужие кошельки.

Эрус Каструм показался на горизонте, обратный путь занял больше времени, но мне казалось наоборот. Рагнар ждал меня с добычей в большом зале, восседая во главе длинного деревянного стола, охотничьи псы, лежавшие у его ног, лениво мусолили оставшиеся после ужина кости. Я вошла в помещение, животные устремили на меня черные глаза-пуговицы, оскалили зубы, почуяв запах смерти, граф молчал, выжидая. Подойдя к столу, сунула руку в окровавленный мешок, содрогнулась от омерзения, схватив прядь волос покойника и, вынув голову мертвеца, бросила на стол перед графом, словно еду на пустую тарелку. Жесткий взгляд Рагнара скользнул по искаженной посиневшей физиономии, скупая улыбка коснулась тонких плотно сжатых губ.

— Хорошо потрудилась, — сухо проговорил он, — ступай.

Позже я узнала, что брата тоже постигла учесть проверки, и он справился не хуже меня. Судьба из воришек превратила нас в тайных убийц, за кусок хлеба служивших хозяину. Но мы с Приморисом не роптали, крыша над головой, теплые постели и еда, лучше виселицы. Рагнар не злоупотреблял властью, убивать приходилось не часто и в основном мерзких, отвратительных типов, заслуживающих смерти.

Но однажды, нам приказали украсть жизнь ребенка, сына одного из знатных господ, давнего врага графа Эруского. Пришло время поквитаться с обидчиком, лишив того единственного чада.

Ослушаться, значит умереть, и мы с братом, заглушая крик совести, глубокой ночью, покрывшей город одеялом мрака, направились к дому жертвы. На задание шли вместе, решив, если дрогнет рука у одного, то второй обязан довести дело до конца.

Бесшумные, словно тени, мастера своего дела, мы без труда проникли в спальню ребенка, обреченного на смерть. Малыш мирно спал, ничего не подозревая, тихо посапывая в крохотной постельке. Глядя на ангельское личико, мы боролись с желанием оставить дитя, уйти, и, в конце концов, сдались, осознав, ни я, ни Приморис не сможем отнять невинную жизнь беззащитного создания.

Оставив приказ не исполненным, в смятении вернулись в Эрус Каструм. Рагнар пришел в ярость, он жаждал смерти ребенка, страданий врага и не мог стерпеть неповиновения. Жалости не было места в его сердце, и мы поплатились за сострадание к чужому сыну. Не раздумывая, граф приказал нас уничтожить. И приказ немедленно исполнили. Стоявший неподалёку от Примориса лучник, выстрелил в него, и мой последний брат замертво рухнул на холодный каменный пол. Придя в неописуемый ужас, я неистово закричала, выхватила из-за пояса, покоившийся там кинжал, метнула в лучника, тот свалился как подкошенный. Но через мгновение и сама погрузилась во мрак.

Свет, просочившись сквозь пелену тьмы, окутавшей разум, заставил открыть глаза, первое, что увидела, собственное бездыханное тело, распростертое в луже багровой крови. В груди трупа глубоко засела длинная стрела с черным наконечником из жестких перьев, излюбленное орудие графа Эруского, сделанного для лучников по специальному заказу. Стрела молниеносно пробила сердце, смерть наступила внезапно, и лишь глядя на покойницу с собственным лицом, я осознала, что мертва. Дух отделился от тела, пришла пора отправиться в ад.

Но ожидания оказались долгими, ни демоны, ни ангелы не являлись за мной, ни ад, ни рай, ни отворяли врат, я оставалась в мире смертных. Это было жестоким, но заслуженным наказанием, вечное скитание неприкаянной души, без пристанища, без надежды, без возможности искупить грехи.

В вечном блуждании, часто думала о Приморисе. Смог ли он обрести покой? Или дух его так же обречен влачить существование без смысла.

Время неумолимо летело вперед, счет его давно был потерян, надежды утонули в печали, отчаяние давило на меня невыносимой тяжестью. Скитания слишком затянулись, но выбора не предоставлялось, и я протекала по смерти вместе с уходящими десятилетиями, превращавшимися в века.

Однажды судьба вновь привела меня к владениям Рагнара Эруского. Столетия не пощадили ни местности, ни архитектуры, Эрус Каструм был разрушен до основания, массивные камни некогда великого замка лежали огромной уродливой кучей, поросшей сорняками, небольшими кустарниками. По развалинам шныряла стайка бродячих собак, в небе кружила пара черных воронов, мрачный вид пустыря невольно вызывал чувство жалости.

Смутные видения минувшей жизни воскресили в памяти образ Примориса, всколыхнулась утихшая боль, совесть напомнила о неисполненном обещании защитить брата. И если бы могла проронить хоть одну слезу, облегчить страдания, но дух бесплотен и слезы недоступная роскошь для таких как я.