Невеста посреди ночи

— Хватит, Мара, — заспорил Стракс, держа ее крепче и прижимая к своему сердцу, будто оно могло уберечь от лезвия, предназначенного отсечь ей голову. — Я буду нести тебя, сколько потребуется.

Мара ему верила. Она никогда не знала никого великодушнее своего мужа с его золотым сердцем. Но теперь им нужна была не только любовь.

— Поверь мне, Стракс, — тихо взмолилась Мара, подняв руку к его напряженной челюсти. — Доверься мне.

Внезапно он остановился. Как и стражи. Они замерли, потянувшись к перчатке и остановив клинки в нескольких сантиметрах от голов Мары и Стракса. Истуканы стояли и будто бы ждали.

— Руки больше не тянут тебя? — с облегчением прорыдала Мара. Стракс кивком подтвердил, что ее надежды сбылись, и на его лице отразилось изумление.

— Они просто удерживают меня. Что ты сделала?

— Вспомнила историю, которую ты рассказывал про братьев-волков, — дрожа в руках мужа, Мара старалась не смотреть на меч, остановившийся у самой его шеи, и не вспоминать, как быстро обезглавленное тело Феринита исчезло под землей. — В тот раз статуи остановила не доброта. Я попросила Феринита довериться мне. Вот какое волшебство здесь требуется. Братья любили друг друга, но не верили, что другой распорядится властью мудро и справедливо. А любовь всегда слабеет без доверия.

— Да, — согласился Стракс и, не сводя глаз с истукана позади Мары, осторожно перевернул ее в своих руках. Закрыл собой, чтобы лезвие рассекло его вместо нее, если страж продолжит нападать. Обхватив ладонями лицо Стракса, Мара заставила его посмотреть ей в глаза.

— Ты так доверяешь мне, что позволишь владеть перчаткой? — прошептала она, хоть ее сердце и подскочило к самому горлу.

— Доверяю, — ответил он, и в его глазах зажегся тот же огонь, что и во время произнесения брачной клятвы. — Мара, я долгие месяцы наблюдал за тобой. Я знаю, какая ты на самом деле. И верю, что ты воспользуешься оружием правильно во имя благой цели.

Мару захлестнула радость. Каждое слово ее муж произнес искренне и с бесспорной верой. Но стражи не отступили, и ее опять охватил страх. Она отчаянно переводила взгляд с одной статуи на другую, и сердце громоподобно колотилось у нее в груди.

— Ты доверишь мне перчатку. Почему этого недостаточно?

— Потому что братья должны были доверять друг другу. Оба, не один, — хриплость в голосе Стракса вновь привлекла внимание Мары к его бледному, искаженному агонией лицу. — Прости меня, Мара. Прости.

— За что? — страх сковал ее грудь. — Я доверю тебе перчатку, — Мара не сомневалась, что Стракс наденет перчатку, только если не останется выбора, но даже тогда не злоупотребит властью. Она верила в него всем сердцем.

— Прости, что не был тем, кому ты могла поверить и довериться, — Стракс заговорил еще хриплей, и его самобичевание стало очевидным. — Последние месяцы я снова и снова предавал тебя и редко помогал, хотя мог облегчить твой путь и не причинять боли. Меньше недели назад ты не верила даже в то, что я сниму с тебя заколдованный ошейник. Не верила, что я не воспользуюсь властью над тобой, и держала у моего горла нож до самого конца церемонии. Несколько дней брака не восполнят шесть месяцев страданий, но клянусь тебе, Мара, можешь поверить, больше я никогда не предам ни твое сердце, ни тебя.

Она уставилась на него, затаив дыхание. Стракс не соврал. Еще неделю назад Мара не доверяла ему. Ни его словам, ни поступкам.

И все же за несколько дней ее чувства кардинально изменились. До заключения брака она сожалела, что Страксу не стать мужчиной, способным помочь ей, успокоить, полюбить и поверить в нее.

Теперь Мара не сожалела, ведь он много раз доказал, что всегда был таким.

— Я верю тебе, — смело призналась она и, всмотревшись в его глаза, поняла, чего ждали стражи. Владение было не единственным способом использовать перчатку. — Стракс, у тебя надо мной больше власти, чем даст любой ошейник, потому что я люблю тебя. Но также я верю, что ты никогда не злоупотребишь своей властью и не заставишь меня использовать перчатку во зло.

Он зажмурился. Сердце Мары пропустило удар. Увидев неприкрытое облегчение Стракса, она поняла, что руки отпустили его. Истуканы пошли прочь, и в следующий миг он уже уносил ее из Святилища, смеявшуюся и плакавшую. Оказавшись вне разрушенных стен, Мара бросила перчатку на землю. Она чувствовала жажду Стракса и, истекая от желания, целовала его со всей любовью, переполнявшей ее сердце.

Он осторожно опустил ее на нагретую солнцем траву, но ни в его поцелуе, ни в прикосновениях не было нежности. Задрав на Маре тунику до талии, Стракс рывком развязал шнуровку на своих штанах.

— Повтори, — потребовал он, освободив большой член.

— Я люблю тебя, Стракс, — Мара крепко ухватила его за волосы и притянула обратно к своим губам. — Я люблю тебя.

Мощным толчком он вошел глубоко в нее. Мара приветствовала его громким вскриком и сжимала в себе, пока он брал ее в безумстве любви и облегчения, вскоре сменившегося сильным наслаждением. Достигнув пика, она извивалась под Страксом и кричала. Он простонал ее имя, наполнив выплесками семени.