Невеста столетия

Айка роса не старалась быть красивой. От неё исходил внутренний свет, затмевающий все ухищрения. Круглящийся овал лица, свободно рассыпанные по плечам прямые русые локоны, раскосые лазурно-серые глаза; шёлковое, светло-голубое с сиреневой надцветкой платье и накидка из чёрного сукна – всё было просто и мило в поветруле, и чувствовалась в этой простоте неоспоримая изысканность.

– Будь добр ко всему, и к тебе будут добры даже чужие богини, – негромко, хмуро произнесла Окин.

– Богини пэри добры, – лучезарно улыбнулась Дильназ.

«Сейчас Окин Катуавр ответит: «Добры к тем, кто ползает перед ними на коленях, и поэтому они уничтожают нас, морган», и тогда ссоры не избежать», – подумала Огюстин.

Она почувствовала, как Оана Стан подалась вперёд.

– А вы, должно быть, сёстры? – с улыбкой спросил Флориан у золотоволосых дриад, которые всё это время переглядывались и пересмеивались.

– О, не, что вы, мы просто похожи! – в один голос ответили дриады, тряхнув завитыми кудряшками.

– Все дриады похожи, как сёстры.

– Все мы золотоволосы и одного роста, только глаза и черты лица разные. Ну, и всё прочее.

– Да, мы различаемся, как различаются деревья.

– Но в деревьях много общего, чем бы они ни отличались друг от друга.

Звонкие голоса дриад развеяли напряжение.

– Довольно, довольно, я понял, – со смехом произнёс Флориан.

– А теперь поведайте мне, леди, как вы относитесь к охоте, – полюбопытствовал Флориан.

– К охоте? – распахнула глаза Айка Роса.

– Да, леди, к охоте, – кивнул Флориан.

Окин Катуавр рассмеялась и даже не подумала прикрыть рот ладошкой.

– Я сказал что-то смешное? – ледяным тоном осведомился Флориан.

– Да, – невозмутимо ответила Окин, – вы спросили у дочери океана, как она относится к охоте. Морганы охотятся и убивают ради выживания. Лично я не охочусь. За меня это делают мужчины.

– А вы, Дильназ? Я слышал, пэри за считанные секунды могут создать такой город, как Санторини. Полагаю, вам нет нужды охотится, – произнёс Флориан.

– Наше колдовство от много зависит, – тонко улыбнулась Дильназ, – мы не всесильны. Мариды и пэри не против охоты. Конечно, лично я до охоты не опущусь, фи! Но мы, пэри, умеем создавать из огня рабов, джиннов. Они для нас охотятся, когда мы того захотим.

Мариды, как и пэри, относились к расе и элементу огня.

– Хочу напомнить вам, что в Санторини создание джиннов запрещено, – сказал Флориан.

– На примере Юлдуз аль-Джабир вы видели, что мы, пери и мариды, помним все заключённые нами договора, – сухо проговорила Дильназ.

– А вы, Огюстин? Вы хоть раз принимали участие в охоте? – поинтересовался Флориан.

– Не приходилось, – не в силах выносить взгляд принца, девушка опустила голову.

Она горела от смущения. О, эти его глаза – аквамариновый ад. Если бы Огюстин обнажённой провели через весь город, она бы смутилась меньше.

Мысли Огюстин замерли, как пойманный крольчонок.

– Айка, вы полагаю, не охотитесь?

– Нет, – холодно ответила Айка Роса.

Флориан дал понять, что ему не понравился ответ поветрули.

– Идриль, Мария Каталония? Каково ваше отношение к охоте?

– О, луки портят наши нежные руки.

– Мы не можем бегать по кочкам, перепрыгивать через коряги. Это так грубо и не деликатно.

Дриады говорили в один голос, причём фраза про нежные руки повторилась трижды.

– А вы, Оана? – с каким-то особенным, тающим выражением спросил Флориан.

– Если это нужно будет для империи, я пойду на всё.

– Для империи… А ваше личное отношение к охоте?

– Мой отец и братья охотились. Один раз они взяли меня с собой.

– И?

– Я испытала азарт погони.

– Вот оно, азарт погони, – задумчиво произнёс Флориан, – мы с вами похожи, леди Оана. Азарт, вот что движет охотником. Иногда я бываю на охоте, и это пьянящее чувство азарта заставляет закипать мою кровь, которая застывает от скуки во дворце. Однажды в детстве я с отцом охотился на границе южных земель. Мы добыли тигра, представляете? Настоящего тигра! Мы собрались уходить, как один из слуг заметил в траве леопарда. Глупый слуга владел алхимией и создал руну, которая ранила зверя. Другой зверь убежал бы, но леопард бросился на людей, на тех, кто был заведомо сильнее его. Леопард убил алхимика, растерзал его. И тогда отец дал мне подзатыльник, дабы в моей памяти запечатлелся образ власти. Завоевать трон тяжело, ещё сильнее удержать его. Тем более в мире, где люди не самая сильная раса.

«Зато самая активная и многочисленная», – подумала Огюстин.

– Настоящий правитель – это и хладнокровный охотник, способный выжидать часами, днями, неделями, и леопард, который бросится на каждого, кто покусится на его власть. Два императора не могут делить трон. Я люблю брата. Не желаю ему зла. А ещё я не люблю лицемерия. Я хочу быть уверен, что моя избранница пойдёт за мной в огонь и в воду, если мне не достанется трон. Кстати, вот мы и приехали.

Невесты вышли из кареты. Внизу перед ними расстилалась долина Мориито с её лесами, местечками, тонкими, устремлёнными ввысь замками, змеёй реки. Долина была окутана пеленой крупных, медленно, точно в сказочном сне, падающих снежинок.