Невеста столетия

К удивлению Шарля, сегодня Фабрис самостоятельно подобрал нижнюю губу, вытер слюни с монаршего лица и не порывался вести плаксивых бесед.

– Шарль, ты это, иди спать, – пряча глаза, сказал Фабрис.

– Но, Ваше величество, не опасно ли вам оставаться в одиночестве? Ведь, как вы знаете, ночью, да ещё зимой…

Фабрис не дал Шарлю договорить.

– Молчать! Знай своё место!

С этими словами император вышел из кабинета довольно твёрдой походкой, оставив Крайта в полном недоумении.

Лаириэль ждала Фабриса на балконе. Вьюга играла её золотыми волосами. С радостным визгом Лаириэль упала в объятия Фабриса. Он покрыл поцелуями её холодное тело.

– Тебе не холодно, моя дорогая? Тебе не холодно? – повторял Фабрис.

– В твоих объятиях мне всегда тепло, – отвечала дриада.

– Ты для меня как глоток свежего воздуха. В твоих объятиях я будто вновь появился на свет, – серьёзно молвил Фабрис, не прерывая жарких ласк.

Когда по телу Фабриса пробежала последняя конвульсия любви, он отстранился от дриады и сказал:

– Котёнок, у тебя будто глаза потемнели. И губки стали более полными.

– Мои губы распухли от твоих поцелуев, глаза потемнели от ночного мрака, – ответила дриада, прижимаясь к императору.

Он крепко обнял Лаириэль, любуясь блеском её золотистых волос в свете южных ароматических свеч.

Император уснул в объятиях дриады, впервые за долгие годы не страшась двух океанов: белого, несущегося, наверху, в небе, и чёрного, тяжело грохочущего, на севере.

– Невесты не оправдали моих ожиданий, – сказал Флориан.

– Невесты или их поведение? Или сама церемония выбора невесты? Ты ожидал, что они устроят за нас рыцарский турнир? А они сбежали, пятеро почти одновременно, – насмешливо сказал Нориберт.

Принцам уже доложили о том, что Катя Сеймур покинула дворец.

– Сам не знаю. Но что-то идёт не так, – нахмурился Флориан.

– Ещё бы. Сегодня чуть не убили поветрулю. Но не печалься. Прошло всего два дня. Все расы на месте. Полагаю, скоро нам предоставят невест, – спокойно произнёс Нориберт.

– Что ты сказал? Предоставят? – вздёрнул чёрные брови Флориан.

– А ты думаешь, всё не решено за нас? – печально улыбнулся Нориберт.

– Против моей воли меня не женят, – заявил Флориан.

– Нас даже не поставили в известность, какая раса будет второй доминирующей, – молвил Нориберт.

– Не поставили, потому что не договорились, – заявил Флориан.

– Да, ты прав. А сейчас они решают, кто виноват в том, что случилось с поветрулями. Знаешь, что сказал Штейн Креол? Гайтанка и Мистраль потребовали отменить налоги для восточного края, а наш папенька в резкой форме изволили отказать. Совет лордов так и бурлит.

– Откуда Штейну известно, что происходило в совете лордов?

– Не всё ли равно?

– Лукавишь. Ты тоже думаешь об этом.

– Ладно, признаю. Штейн много знает, – нахмурился Нориберт.

Принцы вошли в комнату глаз и ушей. Здесь перед пятью серыми зеркалами сидели пять немолодых женщин. В зеркалах можно было видеть и слышать всё, что происходит в опочивальнях невест.

– Можно ли мне войти? – спросил Флориан.

– Ныне в зеркалах вы не увидите ничего предосудительного, – хором ответили женщины.

Все они прислуживали принцам с детства.

Флориан кивнул. Женщины вышли, чтобы не смущать принцев своим присутствием.

Флориан подошёл к зеркалу дриад. Нахмурился. Одно ложе пустовало.

Две дриады лежали, сложив руки на груди. «Как покойницы», – с содроганием подумал Правый.

Нориберту же лица дриад показались похожими, как у близнецов. По зеркалу прошла рябь, высветила яркие краски, вьющиеся золотистые волосы девушек, и Нориберт увидел, что дриады ни капли друг на друга не похоже. Но потом зеркало посерело, и лица девушек приобрели пугающую схожесть, точно вылепленные из глины заготовки для мраморных скульптур.

На зеркало поветруль Флориан старался не смотреть. Это зеркало было тёмно-серым, почти чёрным.

Надолго остановился возле зеркала человеческих девушек, смотрел на Оану Стан. Она спала с поднятым пологом, утопающая в тёмно-каштановых волосах. Серебристый свет ровно ложился на её алебастровое, с классическими чертами лицо. Флориан заметил, что за ухом Оаны торчит круглый фуксиновый камень. Камень так и притягивал взгляд Флориана.

Флориан расфокусировал взгляд. Один его глаз видел только камень, другой – только лицо Оаны. Без камня лицо Оаны не казалось синеглазому принцу таким уж красивым.

Глаза Нориберта перебегали с Оаны на Огюстин, задерживаясь на Оане.

Огюстин спала на боку, укутавшись в перину. Видны были только её нежно-розовые пальцы миниатюрных ножек.

Наконец, Нориберт уставился только на Оану, не замечая Огюстин.

Флориан подошёл к зеркалу пэри.