Невеста столетия

«Императрица была эмпатом растений? Об этом я не знала», – подумала Огюстин.

– Её величество любила цветы?

– Она их ненавидела.

Огюстин не нашлась с ответом.

– Да, мама ненавидела цветы. Они разговаривали с ней, нашёптывали что-то. Они же её и убили.

– О, мой принц, мне так жаль!

– Простите, что омрачаю вам бал.

– О, что вы!

– Зачем они поставили эти белые цветы? Неужели не помнят, как умерла Евангелина? С придворных спрос невелик. Совет лордов думает только о своих расах. Алхимики хорошо помнят смерть леди Евангелины, но их здесь нет. Отца я не виню. В последнее время он погрузился в себя. Но Флориан! Это его философия смотреть только вперёд, искать что-то новое невыносима. А как же память? Ведь пока мы помним о маме, она жива в наших сердцах.

Нориберт спохватился и завёл светский разговор; Огюстин разговор поддержала.

Покойная императрица – эмпат цветов. Огюстин не знала, что и думать.

Танец закончился. Нориберт посадил Огюстин напротив пышного букета роз.

Огюстин хотела подойти к букету, но её опередили Жизель Жарр и морган из совета лордов. Морганы не обращали на цветы ни малейшего внимания. Огюстин стало обидно за розы.

Морган что-то говорил Жизель. Огюстин показалось, что цветы, рядом с которыми стояла моргана, завяли. Огюстин моргнула. Нет, цветы рядом с морганой по-прежнему радовали гостей изыском белоснежных лепестков, но они уже не были здоровыми.

«Что же здесь происходит?», – взволнованно подумала Огюстин.

– Огюстин, ко мне, ко мне, – из ниоткуда раздался нежный голос.

Никто на него не отреагировал.

Неужели Флориан зовёт её? Мелкая ворожба в Санторини не запрещена, тем более для принца.

Огюстин поискала глазами Флориана. Его нигде не было. Сердце Огюстин забилось, точно пойманная птичка.

– Огюстин, я жду тебя.

– Вы отлично выглядите, Ваше величество.

– Надеюсь, ты рад за меня, Шарль? – император насмешливо и пытливо посмотрел прямо в глаза Крайту.

– Мой император… Конечно же, я рад за вас…

– Рад, – эхом откликнулся Фабрис, отворачиваясь от друга детства, – любопытно, куда подевался мой сын? А знаешь, Шарль, завтра я преподнесу тебе сюрприз.

Шарль Крайт поклонился.

Огюстин шла на голос.

Два особенно пышных букета роз, скрывающих узкий тёмный коридор. Крошечная комнатка в самом начале коридора. В свете свечей плавало, как в чаду, смазливое лицо Штейна Креола.

Сердце Огюстин мгновенно успокоилось.

– Леди Буво, я не просто так позвал вас сюда. Вы испуганы, милая?

Широко распахнув глаза, Огюстин кивнула.

– А зря. Я ведь добра вам желаю, – проникновенно молвил Креол, – в этом столетии человеческая раса не станет второй доминирующей. Понимаете? Принц на вас не женится. И в фаворитки он вас не выберет.

– Он сам вам об этом сказал? – голос Огюстин дрожал.

– Да, леди Буво. Нас с принцем связывает многолетняя дружба. Ваше сердечко будет разбито, но я мог бы вас утешить, пунцовая роза, – Креол вплотную приблизился к Огюстин.

– Вы женитесь на мне, господин Креол? – радостно спросила трепетная Огюстин.

– Это потом, всё потом, о, роза. А сейчас подарите мне рай ваших объятий, – шептал Креол, поглаживая Огюстин по ложбинке на груди.

Огюстин выскользнула, отошла к двери.

«Если я резко откажу ему, он оклеветает меня. Креол скажет, что я сама предложила ему себя, дабы он попытался склонить ко мне сердце Флориана. Хотя почему Нориберта? Штейн дружит с Норибертом», – подумала Огюстин.

– Моя матушка, господин Креол, учила меня добродетели. Я рада, что в меня влюбился такой благочестивый господин, как вы, – елейным голосом произнесла Огюстин, – я сейчас же пошлю слугу к моей матушке и объявлю ей о нашей помолвке.

– Огюстин, но это будет неприлично. Ведь вы невеста принца.

– Ах, господин Креол, перед любовью нет преград! Мы сейчас же упадём в ноги императору, расскажем ему о нашей святой любви. Уверена, император поймёт и простит нас! – повысила голос Огюстин; на её глазах выступили слёзы, – идёмте же, Штейн Креол, идёмте к императору и падём пред ним ниц!

Огюстин крепко схватила Креола за руку и потащила его к выходу. Огюстин напоминала муравья, Креол – опешившего шмеля: куда меня тащат, я ещё жив!

Штейн Креол вырвался из рук Огюстин и выскочил за дверь.

– Леди Буво, вы, вероятно, неправильно меня поняли. Ну да взволнованы балом, и я думаю, что всё… что всё, что здесь произошло, останется между нами! – выпалил Креол и ретировался.

«Не переиграла ли я? Этот Креол – опытный интриган, с ним надо держать ухо востро. Он положил на меня глаз. Как эти воспользоваться? А этот коридорчик, похоже, ведён не в одну такую сераль. В одной из комнат может оказаться Флориан наедине с Оаной. А что, Флориана в зале нет, Оаны тоже. Мне надо всё выяснить, чтобы знать, какую тактику поведения выбрать», – думала Огюстин, осторожно пробираясь по коридору.

Запертая дверь. По обе стороны – букеты белых роз.

Узнать бы, что за этой дверью. Огюстин прижалась щеками к нежным лепесткам роз, и сделал то, что не раз проделывала в отчем доме. Она как бы отождествилась с цветами; Огюстин стала розами, а розы стали Огюстин.