Невиновные под следствием

Такие дела вообще из тех, что называют сверхзадачами для защиты. Все документы тщательно укрыты в режимном учреждении, доступа ни к ним, ни к осужденным нет, сотрудники колонии уверенно дают заученные показания. Но в этот раз пошло иначе, выявили слишком много нестыковок, система была поставлена в положение, когда нет иного выхода, кроме оправдательного приговора. И он состоялся 19 июля 2018 г. Судья Заволжского районного суда Мария Селезнева не усмотрела состава преступления в действиях Толибходжи Курбонова.

Для системы это был сбой, флуктуация, совпадение критических факторов. Системных изменений не произошло, число оправдательных приговоров уменьшилось, осужденным легче не стало. Условия, в которых их содержат, так же далеки от цивилизованных стандартов отбывания наказания, как и год или пять лет назад, так же, как суды далеки от цивилизованных подходов к оценке действий мирно собирающихся людей. Но сближение – до отождествления – карательных подходов правоохранителей к уже осужденным и к людям, пока еще не признанным преступниками, очевидно.

На следующий день после оправдательного приговора Толибходжи грянуло дело о пытках Евгения Макарова. В той же колонии. И в тот же суд потянулись те же сотрудники колонии, но уже под конвоем и в другом качестве: не как потерпевшие и свидетели (а по сути, фальсификаторы уголовного дела в отношении осужденного), а как обвиняемые, за мерой пресечения.

Наверное, каждый, кто пытается остановить этот конвейер, уносящий жизни невиновных в топку ГУЛАГА, переродившегося во ФСИН, мечтает о таком же: люди, уничтожавшие других людей, идут в созданное ими самими пекло. Но это будет всего лишь новый оборот колеса сансары. Шанс, имевшийся у страны в 1990-х, упущен. Надо создавать новые шансы, своими руками. Убрать дописки к максимам о правах. А для начала – вспомнить, что максимы есть.

Часть II

Диалоги

Ольга Романова,

основатель Благотворительного фонда помощи осужденным и их семьям «Русь сидящая»

– Когда я думаю о том, как ты живешь, работаешь последние годы, у меня появляется вопрос. Ты создала «Русь сидящую», это уже не просто организация, это движение. Кем ты себя ощущаешь в этом движении?

– Когда мне пришлось уехать, у меня было полное ощущение, что это у меня такая загробная жизнь. Я вижу, что происходит после меня, при этом я могу наставлять людей на путь истинный, если что не так. Прикольно чувствовать себя привидением, которое охраняет войско. Мне нравится, не каждому так везет, не каждый может видеть, как продолжается твое дело после тебя.

– Предположим, что привидение – сущность, которая, переместившись в другую реальность, не потеряла связи с прежней. Как тебе удается сохранить эти связи? Как войско подобралось так, чтобы сохранились эти связи? Ведь привычная история – когда голова отлетела и тело умерло.

– Понимаешь, «Русь сидящая» – одна из немногих организаций, выросших стихийно. Она началась с небольшого дела, с ручейка, а потом выяснилось, что такие дела у многих, у всех. Вот эти ручейки питают движение, это не наша заслуга.

– Ты понимаешь, что ты на большинстве вот этих ручейков, которые защищаешь, никогда не побываешь? Ты никогда не узнаешь этих людей вживую. В какой момент ты осознала, что от частного ручейка ты переходишь к защите многих, которых даже не увидишь никогда в жизни?