Невиновные под следствием

– Для суда – меньше последствий. Ну вернут они дело, но больше же по делу следователи не наработают. Все равно решение надо будет принимать исходя из тех материалов, что есть. На наркотических преступлениях держится система и уголовного судопроизводства, и система ФСИН, и система правоохранительных органов, потому что очень просто работать с потребителем. Если его задерживают, у него, как правило, однотипные преступления на ограниченной территории, которые совершаются из раза в раз. Либо кражи, либо грабежи типовые. Потребителя даже ловить не нужно, рано или поздно он сам попадается просто в силу теории больших чисел. Разовый разбой раскрыть – это 5 %, а если он еженедельно ходит, то тут уже цифры возрастают, доказательства собираются, средств раскрыть преступление очень много. Ну и задерживают его, у него серия, они закрывают сразу множество дел – прекрасная статистика. Кроме того, там, где 10–20 преступлений, человек за какие-то блага, те же самые наркотики, с удовольствием возьмет на себя еще пять – десять эпизодов, на его срок это уже никак не повлияет. Так же вербуют активистов. На таком типовом потребителе система может показать блестящий результат, не прилагая особых усилий. Это не тот вариант, когда человека задержали за один эпизод, а он ушел в отказ, выстроил линию защиты и с ним приходится много лет бороться. Такое невыгодно, за это время они могут без особого труда 50 таких посадить и обеспечить статистику.

Главная проблема, я считаю, в том, что прокуроров лишили процессуальных функций. В начале 2000-х прокуроры и гособвинители были теми, у кого можно было учиться. Я учился на прокурорских представлениях. Была работа, было критическое отношение к следствию. Понятное дело, что они все равно всегда выступали на стороне обвинения, но выглядело это тогда в судах так, что старшие коллеги направляют следствие, указывают, как надо работать, и к этому прислушивались. А когда снизили критерии доказывания, виноват или не виноват человек, решает тот следователь, у кого находится дело. Функция суда в итоге сведена не к определению вины, ведь, когда дело возбуждено, человек уже виноват. А суд оценивает только то, насколько он виноват, какое наказание ему назначить.

– Судьями становятся бывшие оформители – секретари и помощники.

– Да, они хорошо понимают работу сотрудников суда, канцелярии, секретарей. Сотрудники аппарата суда перегружены, но перегружены у нас и врачи, потому что никто не рассчитывает объективно, сколько человек может качественно выполнить определенный объем работы. На такое количество дел, которое есть сейчас у нас, нужно больше судей, потому что, например, можно увидеть у судьи на рассмотрении в день по 40 дел. Она их рассмотрит? Нет, конечно. Те же сотрудники ФСИН в колониях. Неоднократно ставился вопрос о сокращении аппарата ФСИН. А каким образом? Только если передать некоторые административные функции заключенным. Но это не система исправления, когда одни преступники доминируют над другими из-за полномочий, которые их развращают. Практика показала, что лицам, сотрудничающим с администрацией, уже нечего терять, у них моральные приоритеты настолько сдвинуты, что они становятся очень опасными на свободе, – происходит рецидив с какими-то особо тяжкими преступлениями. Они рассчитывают на то, что они с властью где-то договорились. Я считаю, что аппарат ФСИН сокращать не следует, потому что формально они поднимут зарплату на незначительную сумму, а штат сократят в два раза, на людей свалится гораздо больше работы, чем они смогут выполнить, соответственно, упадет и качество работы. Проблема не в секретарях и помощниках, а в том, что сейчас вынесение оправдательного приговора для судьи недоступно. Помимо прочего, судья должен обладать высокой квалификацией. Ведь вышестоящие суды отправляют недвусмысленный сигнал, что они будут очень критически относиться к оправдательным приговорам. Судья при оправдании идет на реальный риск.

Есть мировая статистика и незаконных, и необоснованных решений. Мы не можем задаваться вопросом, виноват или не виноват человек, – дело в доказываемости. А этот критерий сильно снижен. Ведь и следствие, и прокуратура научились с этим работать. Не позволяется рассматривать доказательства в пользу обвиняемого. Кроме того, даже в процессах с присяжными мы видим, как прокуроры сознательно закладывают определенные нарушения закона для того, чтобы использовать их при оправдательном вердикте. Можно, например, ввести в коллегию непригодного по каким-то признакам присяжного, чтобы потом, при риске оправдательного вердикта, распустить коллегию присяжных. Любой процесс с присяжными, таким образом, становится заминирован.