Невиновные под следствием

– Реформа 2007 г., когда была реорганизована прокуратура, прокурорский надзор за следствием и основная составляющая прокурорского надзора перешла в Следственный комитет. Как, по-твоему, это сказалось на качестве следствия?

– Изначально идея мне казалась хорошей. Была система сдержек и противовесов, чтобы был двойной контроль, о котором мы говорили, ведомственный контроль, затем прокурорский надзор. Но в результате получилось то, что следователи и их руководители, обладающие и навыками, и опытом, стали полностью бесконтрольны, а возможность влиять на следствие прокурор имеет только на стадии обвинительного заключения. Это, конечно, недопустимо. Получается, что в итоге я, например, как адвокат регулярно пишу какие-то жалобы на стадии предварительного расследования, а прокурор мне сообщает, что еще не время, обращайтесь в Следственный комитет, который это все расследует. А Следственный комитет не умеет расследовать, не хочет расследовать. К кому тогда обращаться? Как обычно, хотели как лучше, а получилось только хуже.

– Как ты относишься к наличию в штате Следственного комитета полиграфологов?

– Отрицательно, я не доверяю вообще психофизиологическим изобретениям. Обычно любой следователь или адвокат, назначая экспертизу, предполагает, какие будут результаты. С учетом других доказательств по делу ты уже примерно понимаешь, что получишь. К примеру, если назначена почерковедческая экспертиза, там, скорее всего, что-то подделано. А когда я сталкивался с этими психофизиологическими исследованиями, результаты получал ровно противоположные тем, что ожидал. У меня было несколько дел, в которых я был абсолютно уверен, что человек ни при чем. Он обвинялся в вымогательстве, но там было алиби, его оговорили, а результаты были противоположными. Надо сказать, что никакой научной составляющей я в этих исследованиях не нахожу. Они, на мой взгляд, субъективны. По этому поводу высказывалось Министерство юстиции, и от него есть официальное письмо, что данные исследования не могут использоваться в качестве доказательств. Но Следственный комитет, как обычно, пытается быть впереди планеты всей. Недавно сталкивался с тем, что, как только человек признается, они сразу начинают проводить эту экспертизу. Надо отдать должное Московскому городскому суду, который не использует такие заключения в качестве доказательств. Поэтому никаких полиграфов применять не надо. Я всем своим клиентам говорю: ни в коем случае не соглашайтесь ни на какие полиграфы, это субъективные и антинаучные вещи. Если вы боитесь, что подумают, будто вы что-то скрываете, то ссылайтесь на своего адвоката, говорите, что он вас так проконсультировал.

– А что ты думаешь о ведомственных экспертизах вообще? Например, о ситуации со Следственным комитетом, когда следователь нам за неделю до окончания бухгалтерской экспертизы с точностью до копейки называет, какое будет заключение. Или об экспертизах МВД – там вообще эксперта могут пропесочить на совещании со следователями.

– Да, это давняя беда. Конечно, не могут эксперты и следователи подчиняться одному начальнику. Я всегда достаточно жестко против этого выступал, но эксперты Следственного комитета – отдельная песня. Мне кажется, что в полиции эксперты все-таки уровнем выше, потому что в Следственном комитете внезапно дали криминалистам кучу вакансий, которые надо было заполнить, и люди пришли настолько непрофессиональные, что даже прокуратура стала обращать на них внимание. Я так понимаю, что сейчас уже эту ситуацию продавят по формальному такому предлогу, за который цеплялась прокуратура, – у них нет права заниматься экспертной деятельностью. И получается, что ведомство является стороной обвинения, следователь является стороной обвинения, проводит экспертизы по уголовным делам. Для меня это совершенно непонятно. Как обвинитель проводит экспертизу? Почему тогда защитник не может проводить экспертизу?

– Есть три ведомства, которые расследуют экономические дела: ФСБ, МВД и СКР, и у каждого свои следователи и своя экспертиза. Идеальная ситуация для того, что ты называешь «конкуренция ведомств».