Невменяемый скиталец

Сегодня сцена повторилась с прежней жестокостью. Конюх вывел сопротивляющегося коня на длинной узде, и принялся водить того кругами, заставляя при этом тяжёлым кнутом выполнять подаваемые голосом команды. Вполне естественно, что строптивое животное чего только не делало, дабы избежать сразу двух вещей: вынужденной покорности и наказания. Но и здоровенный Тути имел массу упорства и не отличался деликатностью обхождения. С каждым разом кнут всё чаще и чаще наносил болезненные удары по гнедому. Тому каким-то чудом удалость вырваться и он забился задом в угол между строениями. Это взбесило старшего конюха окончательно. Перестав беречь благородное животное он бросился к нему со стальным прутом с намерением доказать своё превосходство. И тут у него на пути встал новенький раб герцогини. Радостно улыбаясь, он протянул руки к испуганно храпящему коню и преспокойно его погладил по скуле. А потом ещё и довольно грубо оттолкнул замершего на месте с занесённым над головой прутом Тути. Тот сразу перенаправил следующий удар на голову недоумка, но оказался неожиданно обезоружен и отброшен невероятным по силе броском на несколько метров. Это его не успокоило, и он ещё несколько раз нападал на улыбающегося идиота, но каждый раз оказался повержен наземь. Со стороны это вообще выглядело, что Заринат просто играется с огромным домашним псом, который в деланной ярости наскакивает на хозяина.

Последний кидок оказался наиболее болезненным для взбешенного Тути, и он схватился за оглоблю. Благо как раз к этому моменту и вмешалось высшее начальство.

Пока проходило разбирательство, все время от времени посматривали, как Заринат ласково поглаживал коня по гриве и даже безбоязненно прижимался щекой к тёплой шее. При этом он что-то бормотал явно из лексикона недоумков, и даже посмеивался. Но самое странное, гнедой красавец с полным доверием отнёсся к человеку. Подтверждая своё отношение довольным, успокаивающим фырканьем.

Колдун из свиты герцогини, спросил у Дельфина:

— Видно, что твой сослуживец был самым лучшим специалистом по коням. Ума нет, а инстинкты остались.

Уракбай лихорадочного пытался припомнить за бывшим десятником такие таланты, но в памяти только и всплывала их пехотная муштра. Пожалуй, только сотники и равные им командиры разъезжали в их тысяче на похасах, но мало ли кем в молодости не подвизался Заринат! Не признаваться же сейчас в своём полном непонимании ситуации. Поэтому он только и смог что смиренно поддакнуть:

— Да, мой друг умеет поговорить с любым животным.

На что неожиданно опять взъярился старший конюх:

— Ты на что щенок намекаешь?!

— Остынь, Тути! — жестко прикрикнул на него колдун. — Не умеешь такого красавца укротить, значит и старшим на конюшне тебе не место!

— Сжальтесь, господин! — посерел лицом Тути. — Я ведь как лучше хотел, больше никто кроме меня справиться не мог. Этот гнедой никому вообще в руки не давался.

— Ладно, не мне решать, — пожал плечами воин из свиты высокой гостьи, и неожиданно вскинулся от напоминания: — Так ведь их графиня ждёт! Да и я опаздываю! Биюр, хватай этих обоих за жабры, и волоки к хозяйке. Иначе ещё и граф Стерий может разозлиться от такой задержки. А уже как вернусь, разберёмся: как этот любитель лошадок снаружи сарая оказался.

Старший охранного поста хмурился от предчувствия будущего нагоняя, и не стал деликатничать с рабами:

— Бегом! За мной!

Благо ещё что Уракбай заранее подскочил к своему подопечному и несколькими фразами сумел оторвать от общения с животным. А потом и за руку схватил с настоятельными просьбами:

— Побежали! Зар, нам надо немного пробежаться!

Бегал бывший десятник очень смешно, словно кол проглотил. Но за руку опекуна держался при этом настолько крепко, что пока добрались до малой гостиной, у того уже и ладонь затекла.

— Зар, я тебя очень прошу, медленно отпусти мою руку и стой спокойно. Вот так, молодец. Веди себя хорошо, и нас обязательно потом накормят.

— Кушать? — послышался привычный вопрос.

— Нет, сначала поработаем, и ты мне будешь помогать, Понял?

— Да. Заринат — сильный!

— Конечно! Кто бы сомневался, — озирался во все стороны Уракбай, потому что их оставили пока одних. — Вон как ты того дядьку по земле катал. Словно горшок, какой. А ведь тот дядька поболе тебя размерами был. Зар — очень сильный.

— Тути — плохой! Бил коня.

Пожалуй, в лексиконе подопечного появлялись новые слова, и это явно обрадовало его опекуна:

— Бить таких красавцев — нельзя. Правильно, Зар? Конь — очень красивый?

— Да, да! — обрадовался сослуживец, словно правильно выучивший уроки мальчик, — Конь — красавец. Скакун — красавец.