Невозможность страсти

– И ты, и кот. – Лариса взъерошила ему волосы. – Убери Буча, его мне только около больной не хватало. И сам убирайся, нечего бациллы таскать. Тим, пойди к детям, пожалуйста, чтобы Стефанию Романовну не нагружать. Юрка у нас чересчур шустрый.

– Нет у меня никаких бацилл. Так бы и сказала, что за детьми присмотреть надо, а то сразу про бациллы… между прочим, Буч тебя тоже слышал, и его моральная травма – размером с Род-Айленд. Я-то переживу, а вот коту это очень обидно слышать, у него тонкая душевная организация, и я не знаю, как теперь ты будешь жить в его доме.

– У Ники нахватался котопоклонства? Видимо, это заразно. Секта какая-то – Свидетели Котовы. Брысь отсюда.

– Ника всё понимает насчёт Буча. Ладно, мам, ты выздоравливай, а мы вместе с бациллами пойдём за детьми смотреть. Иди сюда, Буч, – карету нам, карету!

Подхватив кота, Тимка гордо удалился, в дверях обернувшись и подмигнув Ровене.

– О господи… – Лариса засмеялась. – Ну, надо же. Весь в тебя.

– Ты так это сказала, словно в этом сходстве есть что-то ненормальное. Мы всё-таки с ним родственники, заметь.

– С Валентином вы тоже родственники.

– Ты забыла? Я же позор семьи и паршивая овца.

– Давай температуру померяем, позор семьи. – Лариса достала градусник и подала Ровене. – Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Вроде бы болит меньше, но всё равно как-то по-дурацки. Ларис, что всё-таки в больнице случилось? Что Валентин говорит?

– Медсестра погибла. – Лариса отвела взгляд.

– Погибла? То есть не спасли её?

– Нет, не спасли. – Лариса вздохнула. – Бывает и так, Рона, ничего не поделаешь. А ты пока здесь побудешь, и Тимка тоже. Ну, и я с вами, Юрику очень полезен свежий воздух, к тому же у него здесь компания есть – Стефка. У Панфиловых близнецы одного с ним возраста, но сейчас у них ветрянка, так что гулять никак, а то бы тут визг и беготня были… Правда, Стефка и панфиловские близнецы и вполовину не такие активные, как наш Юрик, Валька опасается, что он тоже пошёл в тебя. Говорит, что наш сын по повадкам очень на Тимку маленького похож.

– Правда, похож. – Ровена улыбнулась. – Тимка тоже был очень живой, иногда даже чересчур. Но это нормально. Потом перерастёт. Лариса, этот дом, где мы сейчас, и люди, которые нас принимают… они знают, что подвергаются опасности, приютив нас у себя?

– О чём ты, Рона?

– Ты меня совсем за дуру держишь, что ли? – Ровена чувствует, как гнев закипает в ней. – Сначала Павел с Валентином принялись мне сочинять басни Лафонтена насчёт внезапно пострадавшей медсестры, которая в моей палате застала случайного прохожего. Ведь кто-то её убил и меня бы убил, если бы я была в тот момент там. И этот кто-то знал, что в палате нет Павла, иначе бы не полез, а значит, кто-то из персонала сказал ему, что Павла нет. В душевую никто не удосужился заглянуть, зашли в палату, увидели чучело из подушек, и всё. И то, что Павел бывает у меня ночью и уходит, когда я засыпаю, мог знать только персонал. Так что убийца приходил за моей головой, и медсестра ваша, возможно, совсем не случайно попала под раздачу – скорее всего, именно она и провела этого гражданина в отделение, предварительно убедившись, что я сплю, а Павла нет.

– Рона, как ты можешь!

– Других версий у меня нет. – Ровена сжала губы в жёсткую линию. – И лапшу мне на уши вешать не надо, так им и передай. Я им не дурочка-блондинка, как они себе, возможно, вообразили. Ну, ладно, Павел с этим своим Санчо Пансой, они со мной знакомы без году неделю, но Валька-то всю жизнь меня знает, как он мог подумать, что я куплюсь на туфту, которую он мне впарить пытался?

– Рона!

– Хватит лгать. Меня это раздражает.

Лариса вздохнула, умоляюще посмотрела на Ровену и встретила её холодный изучающий взгляд. Так, возможно, доктор Менгеле смотрел на своих подопытных. Теперь она лучше понимала Валентина, который иногда говорил, что Ровена – это Чужой в теле человека. Никакой жалости, никаких сантиментов – голые факты, обработанные в компьютере, заменяющем ей мозг, и выводы – безжалостные, без купюр, всегда совершенно точные.

– Рона, я правда не знаю. Меня же там не было.

– Не бойся, Девочка-Отличница, я не буду тебя обижать. – Ровена снова стала привычная, немного колючая, но вполне человечная, Чужой спрятался куда-то глубоко, но Лариса понимала, что он там и всегда готов к нападению. – Где Ленка?

– Я не знаю, Рона.

В комнату вошла высокая пожилая женщина, ухоженная и красивая.

– Доброе утро. – Она улыбнулась, и морщинки стали заметнее. – Я сейчас суп подам, попробуй сесть.

– Я не хочу есть. – Ровена улыбнулась, глядя, как кот прошмыгнул в открывшуюся дверь. – Спасибо, не сейчас.

– Нет, детка, мне эти капризы знакомы и неинтересны. – Женщина снова улыбнулась. – Постарайся сесть, суп съесть всё-таки придётся.

Лариса фыркнула: что ж, битва Чужого с Хищником – интересное зрелище, но сейчас на Чужого она бы не поставила ни копейки.

– Ладно. – Ровена прищурилась. – Я буду есть суп, если Буч останется здесь.

Кот прыгнул к ней на кровать и уселся около подушки.

Лариса могла бы поклясться, что Ровена с Бучем переглянулись и понимающе ухмыльнулись друг другу.