Невозвращенцы

В сопровождении нескольких местных жителей, первых попавшихся на пути, Аскель и несколько его дружинников, тащивших связанного по рукам и ногам Торольва, проследовали за город, туда, где располагались выгребные ямы. Всего у города было шесть огромнейших, вырубленных в скале еще при основании города, каменных ям. Размер их был таков, что все отходы города в течение года поглощались одной такой. В конце года яму плотно засыпали и оставляли на пять лет гнить. Через пять лет, в начале весны яму вскрывали и получившееся удобрение запахивали на полях вокруг города, обеспечивая отличный осенний урожай. К концу года эта яма пустела и на следующий год ее заполняли вновь. Именно к такой свежей, уже наполовину наполнившейся разнообразным гниющим мусором, яме и подтащил Аскель Торольва. По команде ярла дружинники столкнули вниз приведенных рабов, кинул им по лопате и приказали в этой омерзительной куче копать яму. Видя, что и Торольв, и хирдманы смотрели на эти приготовления с непониманием, Аскель решил пояснить свои действия.

— Ты великий воин, Торольв, — очень ласковым голосом, от которого однако всех слушателей передернуло, — ты достоин восседать за столом у Отца Битв в его небесном чертоге, обнимать валькирий и рубиться на веселых сечах. Однако я подумал, а что скажет Один, если ему в дружину попросится воин, умерший не в битве с оружием в руках, или при вражей пытке, смеясь в лицо своим катам, а утопленный в дерьме? Как ты думаешь, а, Торольв?

— Нет! Ты не посмеешь! Дай мне меч! Убей меня сам, но…

— Вот и я так думаю, что такого в небесных дружинах не потерпят… Уж больно вонюч будет такой боец…

— НЕТ!!! — бился в путах Торольв.

— Дать тебе меч… Умереть с честью… А не об этом же просил тебя Соти? А Эгиль? А все те, что были убиты по твоему приказу год назад? А Хальдис? Тем более что ты сам пообещал себе ужасную гибель! — уже кричал Аскель. — Так иди же и получи то, что сам себе уготовил! — с этими словами он столкнул связанного Торольва в приготовленную яму. — Засыпайте. — приказал он стоявшим внизу треллям.

Досмотрев казнь до конца, до того самого момента, как последние судороги перестали пробиваться сквозь слой навоза Аскель, с залитым слезами лицом прошептал «Соти, Хальдис, смотрите! Я отомстил за вас…»

В городе в это время россы деловито стаскивали самую дорогую добычу к себе на корабли, а остатки дружин Аскеля с немногими помощниками, которые Гудред смог урвать от грабежа у отмывшегося от грима Любослава, занимался исполнением приказов своего ярла. Аскель передумал. Он больше не хотел жить в этом городе. И он больше не хотел, чтобы хоть кто-то жил тут.

— Возьмите треллей из местных, сколько надо, и идите на Волков. Пусть местные сами ломают свои крепости и грузят камни на ладьи. Ладьи выводить в пролив и топить в самом узком и мелком месте. Взять на Волках порох и взорвать Воронов. Соберите по городу всю соль. Пусть рассыпают на полях.

— Но если они не захотят работать, — переспросил удивленный Вальгерд.

— Убивайте. И берите других, — равнодушно ответил Аскель.

— Но ярл… — начал говорить сотник, но не успел. Аскель мгновенно схватил его за горло и сильно сжимая его проревел:

— Я сказал, убивайте! Всех убивайте! За злое слово! За косой взгляд! За небыстрое исполнение! Просто так! Они все недостойны жить! — и отбросил от себя Вальгерда.

— Хорошо, ярл, — просипел он.

— Россы уйдут через два дня. К этому времени не должно остаться никого, кто бы мог хоть просто подумать нам сопротивляться. Нам не удержать тремя сотнями воинов много тысяч… И еще. Передай нашим, чтобы они тоже готовились. Россы оставят свои плоты здесь. Перегони их к берегу — мы их полностью загрузим добычей. Берите все, что может понадобиться на пустом месте. — опять ледяным голосом сказал ярл.

— Хорошо, ярл.

— Все. Иди, — закончил Аскель и опрокинул в себя еще один кубок. Вино хоть как-то помогало унять боль в сердце.

Через два дня ушли россы. Князь предлагал остаться и помочь ярлу, но Аскель его отпустил со словами:

— Уходи, Любослав. Негоже тебе видеть, что произойдет далее. Я догоню тебя в Новогороде. У меня есть к тебе еще одно дело…

— Как знаешь, воля твоя…

Нурманы Аскеля грабили и разоряли город еще десять дней. Под их руководством жители сносили свое добро на плоты и разрушали крепости. Непокорных казнили на месте. На одиннадцатый день Аскель велел привести на берег ярлов, а сам поднялся на борт одного из кораблей, груженных рабами.

— Хотите свободу, отребье? — спросил он, приподняв крышку трюма.

— Да, — единогласный рев был ему ответом.

— Тогда сослужите мне службу. Вас отпустят в город. Воинов там нет. Делайте все, что хотите, но убейте как можно больше его жителей и сожгите все что только можно!

— Да! — еще более громкий рев.

Когда толпа рабов рыча и улюлюкая пробежала мимо испуганных ярлов Аскель повернулся к ним и сказал.

— Что ж, пришел и ваш черед, — и указал на двадцать девять грубо сколоченных деревянных крестов…